Тексты

[fidel]

Книга
Николай Непомнящий
Карлос Кастанеда. Путь мага и воина духа

Спойлер

/Дон Хильберто предельно краток:

- В нашем штате работают более четырехсот шаманов, и большинство из них занимается черной магией. Воздух здесь буквально пронизан проклятиями, насылаемыми одними на других. Нужны сильные талисманы, чтобы защититься. Вы получите их.

Я еще не знал, что наша экспедиционная видеокамера, до тех пор безупречно служившая долгие месяцы, давно уже не работает, - механическое повреждение. Видимо, задели обо что-то, продираясь сквозь сельву. Она вроде бы вначале снимала, но потом, уже в Мехико, просматривая кассеты, с ужасом обнаружили, что изображения нет - одни цветные квадратики - брак... Целый день съемки пошел насмарку. Не подозревая об этом, мы начали снимать обряды белой и черной магии сеньора Хильберто.

Каково же было наше изумление, когда, просматривая кассету, на которой были засняты оба обряда, мы увидели только одну "черную" церемонию! Камера снимала как ни в чем не бывало! Будто и не было поломки. А от белой магии не осталось и следа. И мне пришлось возвращаться сюда и снимать еще раз, но только уже белую магию.

[свернуть]

[fidel]

Виктор Венский
МАСКА ВОРОНА (I)
или глоток Силы

ЕДИНАЯ ТЕОРИЯ МАГИИ И ВОЛШЕБСТВА
(энциклопедия, краткий справочник магии и целительства от Адама до наших дней)
Издание 2-е, переработанное

Новосибирск, Академгородок, 2010г

[fidel]

Неизвестная лекция Карлоса Кастанеды в UCLA
Была , возможно, записана на диктофон во время Карлоса Кастанеды преподавания в Калифорнийском университете (примерно 1970 год)

Спойлер

[/Перевод с английского Н. Русина

Редакция перевода от 31 декабря 2014

Я думаю, что некоторые из присутствующих здесь прочитал мою книгу, поэтому я подумал, что, возможно, стоит рассказать вам о ее основаниях - вещах, которые не вошли в нее. Пожалуй, было бы неплохо начать именно с этого.

Вы знаете, меня критикуют за то, что я не включил в книгу культурную среду, в которой все это имело место. И я не сделал этого, так как не был уверен, куда именно ее поместить.

Человек, с которым я работаю, является индейцем яки, которые живут на северо-западе Мексики. Яки - очень особая группа людей, насчитывает сегодня девятнадцать тысяч человек. И они жили там, где живут сегодня, еще со времен до прибытия испанцев в Новый Свет.

Около 1718 - нет, это было примерно в 1680 году - они добровольно позволили миссионерам прийти в пустыню Соноры и обратить себя в католическую веру. И они были толерантны и терпимы к испанским миссионерам в течение 80 лет. А потом однажды они сожгли все церкви и убили их всех (смех в аудитории). И с тех пор они уже никогда никого к себе не подпускали.

Они очень странным способом объединили католицизм тех времен, XVII века, и все свои унаследованные верования. И сегодня уже практически невозможно распутать, выяснить этот смешанный синкретический процесс, в котором они нашли свое спасение. Но во всяком случае, после того, как они лишились миссионеров, они втягиваются в очень - как бы лучше это назвать? ... - скажем, в тотальную войну против западного человека. И в течение ста лет они вели непрерывные военные действия.

После того, как Мексика получила независимость, мексиканцы унаследовали проблему с Яки. И они наконец решили ее на рубеже веков, переместив ... депортировав их с применением всей военной мощи мексиканской армии. Все племя Яки погрузили в поезда и лодки и выселили их за пределы Соноры. Они выслали их на юг Мексики, в штаты Юкатан, Оахака и Веракрус.

Дон Хуан был тогда очень молод. Дон Хуан - это человек, с которым я работаю, шаман яки. Он был тогда очень молод, еще ребенок. И он попал в эту ужасную мясорубку, он и его отец были депортированы в Веракрус, а затем переселился в Оахаку. Поэтому во многом ... я чувствую сегодня, что если бы я имел возможность поместить эту шаманскую традицию в определенное культурную среду, я был бы вынужден сделать снова своего рода ... мне пришлось бы поместить эту смесь всего, что есть Яки, где в центральную Мексику.

Дон Хуан учился своей традиции, чем бы было то, что я называю его традицией, он получил свое знание магии в Оахаке. Поэтому он ежегодно отправляется в Оахаку для сбора некоторых галлюциногенных грибов, которые очень важны с точки зрения объяснения его знания. Эти грибы не растут в Соноре. Они растут исключительно в Оахаке. И целая традиция грибов, все культ грибов, происходит из этого региона.

Он также использовал кактус, Lophophora williamsii - пейот, общеизвестный как пейот, что растет в северной части Мексики. И, по моему мнению, дон Хуан снова сделал определенное смешение, возможно, в синкретичном формате Яки. Ведь они уже ранее проходили этот синкретический процесс объединения католицизма и своих унаследованных верований.

Возможно, это их умение, своеобразное средство для них на определенном уровне - заимствовать из разных сфер и образовывать из них определенный конгломерат. И возможно его знания ... можно классифицировать как принадлежащее в своей основе индейцам Яки. Это - дух Яки. Индейцы которые, как я говорю и, пожалуй, мне следует развить эту мысль, они - воины. И на рубеже века были побеждены, разбиты мексиканской армией. В очень жестоких битвах, и после того, как они потерпели ряд поражений, они были практически уничтожены как народ.

Они оставались в центральной Мексике в течение сорока лет. А потом, после войны ... Новая Мексика стала своеобразным форпостом демократии среди нас, латиноамериканцев - и для всех латиноамериканских стран имели чрезвычайно большое значение события в Европе после войны, которую она пережила. Гитлер и русские депортировали целые народы, не желали им подчиняться. И вдруг мексиканцы поняли, что они точно так же поступили с Яки.

Поняв это, они немедленно вернули их обратно в Сонору (смех в аудитории). Они снова собрали их вместе ... в этой резервации - огромная территория была обустроена как резервация. И таким образом, они снова получили свою первоначальную землю, мексиканское правительство позволило им всем вернуться к сердцевине земли их предков. Она состоит из восьми городов. К тому времени, как мы видим, пока Яки сорок лет скитались по разным краям, мексиканцы уже захватили их землю, они распределили ее, ведь она была открыта для колонизации или чего-то вроде этого.

И теперь, как видите, мы имеем проблему с мексиканским населением, живущим рядом с индейцами Яки. Они не смешиваются, и Яки очень ... как говорят, известны своей замкнутостью. Очень трудно добраться до них, очень трудно познакомиться с ними, очень трудно работать с ними. Это было особенно трудно для меня - хотя я родом из Латинской Америки, я похож на мексиканца ... для них, я мексиканец, а они называют их "Йори". Это очень пренебрежительное название ... это ужасное слово. И для меня очень сложно даже ... для американского антрополога, для англосаксонского антрополога было бы легче находиться на земле Яки, чем для меня. Для меня это вообще почти невозможно.

И единственный способ, который я имел, чтобы хоть как-то внедриться в их среду - это под покровительством дон Хуана и его сына. И они в определенной мере терпят меня. Так или иначе, они все равно не знают, чем я занимаюсь. Они имеют эту странную идею, что я ... могу быть шпионом одной горнодобывающей американской компании (смех в аудитории). И забавная вещь состоит в том, что ни одна горнодобывающая компания не пыталась проникнуть в Сонору для разработки медной руды в горах Яки с 1947 года, то есть с тех пор как Яки вернулись. И, странная история - на самом деле и до того не было никакой горнодобывающей компании, которая бы когда-нибудь пыталась добывать здесь руду. Это лишь иллюзия ума Яки. Но так или иначе, я шпион той воображаемой компании.

Итак, они терпят меня в определенной степени, я думаю, что до сих пор не наносил им слишком много хлопот. Но ужасно трудно узнать индейцев Яки. И я думаю, что это результат ... что причиной этого является их системная война против западного человека. Но такой есть дух Яки. Они - настоящие воины. Но солдаты, потому что они не подчиняются дисциплине, в этом смысле. Это совсем другое понятие.

И то, что я пытался сделать, написав и опубликовав книгу, да и вообще вся проделанная мной работа - это попытка войти в систему познания (прежде всего, дона Хуана, потому что он был тем человеком, с которым я работал) и увидеть, делая это, я сделаю определение, так сказать, "когнитивной карты" того, что называется духом Яки - о котором дон Хуан говорит как о духе, духе воина.

Но я не думал об этой цели, когда начинал мои полевые исследования. Это произошло постфактум, уже после окончания, обдумывания и просмотра полевой работы. Сидя за письменным столом, я пересмотрел заново весь процесс, и я сказал себе: "Было бы очень хорошо, если бы я попытался найти когнитивную карту". И это рассуждение появилось полностью постфактум.

То, что произошло со мной в поле, является чем-то другим. Мой интерес к дону Хуана возник случайно. Меня интересовал сбор лекарственных растений. Я тогда еще учился на бакалавра. И я вдруг понял, что для продвижения лабиринтами науки надо что-то опубликовать. А самый простой способ получить то пригодное для печати - это собирать лекарственные растения. Очень разумно, а? (Смех в аудитории)

Ладно, значит все, что вы должны сделать - это записать название, достать и высушить образец, идентифицировать его в ботаническом саду и написать все, что вам о нем расскажут (смех в аудитории). Я считал себя очень умным юношей (смех в аудитории).И это меня интересовало, но я не знал ни одного индейца - это была моя вторая проблема. Впрочем, я был знаком с парнем, который знал индейцев - в моем понимании это было так же хорошо, что и знать индейцев самому. Я чувствовал себя очень большим умником, которому нужно было лишь забросить невод.

Итак, у меня был друг, очень хороший товарищ, который жил тогда в Аризоне. И он утверждал, что много знает об индейцах и о растениях. Однажды летом я приехал к нему и оставался с ним в течение длительного времени. Я собирал с ним растения и, конечно, записывал его описания. Он говорил: "Ты можешь проверить это у любого местного индейца. Все, что я тебе рассказываю - это то, что они делают с ними. "А потом как-то он сказал мне:" Есть тут один старый хрен, мой давний знакомый, живущий где-то в этой местности, который много знает о пейоте. Возможно, ты захочешь поговорить с ним, может быть, тебе стоило бы поискать его. "

Поэтому мы объездили все вокруг, расспрашивали местных жителей, и они намеренно показывали нам неверное направление. И наконец мы оказались далеко среди холмов, в совершенно безлюдной местности. К тому времени я уже должен был возвращаться домой и решил оставить эти поиски. Просто не было смысла искать дальше того старого чудака, что много знал о пейоте. И я уже намеревался вот-вот сесть в автобус, чтобы ехать домой, как вдруг этот индеец вошел в помещение автостанции в Ногалесе, и мой товарищ сказал: "Вот он! Тот старик! "Тогда он подошел к индейцу и заговорил с ним.

Этот мой друг имеет одну странную особенность. Он считает, что умеет говорить по-испански, хотя на самом деле выдает лишь какую глоссолалию, нечленораздельные звуки. Он просто лепечет что-то неразборчивое (смех в аудитории). Сначала это было вроде как шутка, и я даже подыгрывал ему, отвечая ему на испанском, когда он извергал все это яркое и бессмысленное бебеканье, лалаканье со мной, как будто это испанский язык, и изображая таким образом владение испанским. Итак, сначала это была шутка, но потом он стал считать, что действительно говорит на испанском (смех в аудитории). Он действительно поверил, что его бормотания - это испанский язык. И порой он очень сильно смущает меня. Иногда, общаясь с важными для меня людьми, которых я совсем не хочу обманывать, он начинает говорить со мной на своем "испанском". Это ужасно!

В тот же день, он снова очень смутил меня своей речью. Он подошел к старому индейцу и забормотал ему что-то своем "испанском". И старик захохотал (смех в аудитории). Я слушал, и это было довольно забавно - то, что он бебекал, это было полное безумие. Он придумывал на ходу какие-то слова. А потом оставил меня - некоторое время побебекав со старым индейцем на "испанском языке", повернулся и ушел! И вот уже я стою рядом со старом. А том смеется! Знаете, это было очень забавно, мне это понравилось. Я понял, что этот человек имеет отличное чувство юмора (смех в аудитории).

А потом я сделал свой ход: мой ход антрополога, в этот момент. Я решил, что, возможно, это был человек, которого я мог бы сделать своим ключевым информатором. А что делать, если ты не имеешь никакого опыта? Поэтому я решил, что единственный способ сделать это будет заключаться в том, чтобы как-то подороже продать себя ему и сообщить, что я большой знаток пейот. И я сказал: "Я знаю все, что только можно знать о пейоте. Возможно, это будет полезно для вас, очень выгодно для вас, если вы поговорите со мной! »(Смех в аудитории)

Старик просто посмотрел на меня, он только посмотрел на меня и разразился смехом! Но было что-то очень особенное в том, как он посмотрел на меня. Его взгляд вызвал во мне какое-то странное беспокойство. Видите, я очень настойчив, возможно, благодаря моему маленькому росту (смех в аудитории). Ты или потерпишь полный крах, или овладеваешь очень интересной техникой. Таким образом, я очень настырный, предприимчивый, и меня не так просто отшить. Вы должны были очень сильно дать мне по башке, чтобы заставить отказаться от моих намерений.

А этот старик остановил меня только своим взглядом. Это было удивительно! (Смех в аудитории) Здесь явно было что-то не так, и я почувствовал ... я отметил ... скорее, мое тело отметило что-то необычное. Что-то очень странное. Знаете, я не склонен ... я совсем не мистик. Я очень прагматичный человек. Я умею добиться своего различными способами. Меня не так легко испугать, но каким образом это старик смог остановить меня одним только своим взглядом - это было чем-то удивительным. А потом он сказал: "Да, может, вы как-то приедете ко мне домой, чтобы мы могли поговорить." И потом ... он вдруг воскликнул "О! Вот мой автобус! "Он вышел из автостанции, сказав мне только это!

Поэтому я вернулся, чтобы увидеться с ним, потому что он интересовал меня. Лично. Это был очень личный интерес. Я вернулся через полгода, и стал разыскивать его, а он за это время уже успел перебраться из Аризоны в Сонору. Но я нашел его, и мы начали общаться, и он оказался очень гибким и общительным - очень дружелюбным человеком.

Я отметил тогда очень особенное чувство контроля, характерно для него. Очень приятно просто быть рядом с доном Хуаном. Я не знаю, каким образом, но он заставляет меня чувствовать себя полным, очень радостным, собранным. Нет никаких незаконченных дел. Не было никаких забот или беспокойства, никакого волнения - ненужного волнения. Впрочем, он способен фантастически проявлять себя - это полная противоположность тому, как я проживаю мое время. Я постоянно беспокоюсь, один мой приятель сказал, что я "нервный, как таракан".

Может быть, он прав, я очень нервный, мне не хватает собранности, сосредоточенности. Возможно, именно поэтому мне нравится дон Хуан, мне нравится его энергичность. И я снова и снова приезжал к нему в течение года, и каждый раз бубнил, как заклинание, одну и ту же фразу: "Когда вы будете учить меня знанию о пейоте?" А он в ответ только смеялся и игнорировал мой вопрос. Пока однажды он вдруг взял меня под свою опеку, и это стало началом этой странной вещи, которой является мое ученичество, обучение его знанию. Я стал учеником, но, собственно, не его учеником, я учился определенной системе, способу бытия. И через четыре года я отказался от учебы, так как оно стало представлять угрозу для меня, оно стало слишком ... ужасным.

И возможно вы знаете, если прочитали мою книгу, что дон Хуан использовал три галлюциногенные растения для обучения меня своему знанию. Итак, он использовал кактус, Lophophora williamsii , известный как пейот, растения Datura , или дурмана, а также галлюциногенные грибы - один из четырнадцати видов галлюциногенных грибов, растущих в центральной Мексике. Они принадлежат к роду Psilocybe .

Причина моего отказа от ученичества, как я вижу это сегодня, была очень проста: мы есть та картина мира, которая была дана нам через процессы социализации. А потом это прочно укоренившееся в нас представление о мире, которое было сформировано заранее; и мы называем это реальностью, реальностью повседневной жизни. Это мир, который воспринимается нами как нечто само собой разумеющееся, каким мы его видим. Более того, мы предполагаем, что можем предоставлять самим себе консенсус, соглашаться относительно элементов нашего мира с этого времени и до дня, когда мы умрем. И я - например, если брать крайние варианты - я больше не нуждаюсь ни в ком, чтобы быть человеком, социальной единицей, я могу быть им совершенно самостоятельно, без посторонней помощи.

И я самого себя в идее группы. "Вы" отсутствуют; я один во вселенной, в мире. То, что я имею в виду, является идеей о вас, и это якобы создает группу. Это означает, что я могу предоставлять самому себе консенсус, потому что я уже изучил все консенсус, который поступил от вас, группы, в определенное время моих процессов социализации, моего взросления.

И на этот раз я уже взрослый, я предполагаю, что больше никого не нуждаюсь для того, чтобы говорить мне, что есть реальная. Итак, сила мира, воспринимается как нечто само собой разумеющееся, огромна. Мы никогда не ставим его под сомнение. Однако, в очень неопределенное время, иногда, возможно, за очень неопределенных обстоятельствах - мы начинаем сомневаться. И это происходит, как взрыв. Со мной произошло именно это. Дон Хуан направлял меня, он привел меня к этому краю, а затем толкнул меня вперед. И я прошел полностью весь путь.

И я начал сомневаться, я начал, скажем так, терять уверенность, что мир никогда не отклоняется от того, что я могу объяснить. И это, конечно, безумие, это настоящее безумие. И прежде, чем окончательно сойти с ума, я подумал: "мне лучше уйти!" (Смех в аудитории) и я сделал это - я добровольно отказался от ученичества и никогда больше не приезжал в дона Хуана.

И после этого у меня было время, чтобы посидеть над своими заметками, пересмотреть и "упорядочить" их (в кавычках) - потому что это "упорядочения" не мое. Это "упорядочения" свойственно - я предположил это, как если бы я захотел, чтобы оно имело вид перечня -Внутренняя порядку некоторых когнитивных единиц, которыми руководствовался дон Хуан, чтобы представить свою систему как одно последовательное и связное целое. И я потом встретился с доном Хуаном ... я не видел его в течение почти трех лет, но только была опубликована книга, я посетил дона Хуана, потому что хотел показать ему эту книгу. Я считал, что так будет правильно.

Поэтому я отправился в центральной Мексики. Я не имел, не мог иметь никакого способа сообщить ему о том, что еду увидеться с ним. Но я сделал это - я нашел его. И он был в этом городке в центральной Мексике, и я взял мою книгу и показал ему. Он посмотрел на нее и полюбил ее, быстро пролистал страницы, а меня охватила внезапная волна гордости, когда я сказал: "Я хочу, чтобы вы оставили книгу себе!" На что дон Хуан ответил: "Это не очень хорошая идея, разве вы не знаете, что мы делаем с бумагой в Мексике? "(смех в аудитории) Это была его мысль о моей книге! Мне показалось, что это было просто прекрасно. Как прекрасен подход!

Итак тех пор мне кажется, что, возможно, мой страх потерять рассудок был несколько преувеличен. И конечно вы знаете, что при определенных обстоятельствах мы склонны очень сильно преувеличивать нашу значимость. И для меня это был один из таких случаев. Я чувствовал, что теряю что-то очень важное - мой ум (смех в аудитории). А потом я чувствовал себя вынужденным отказаться от обучения. Но позже, с перерывом в три года, я сменил много своих взглядов.

Поэтому я вернулся, чтобы увидеть дона Хуана, посетить его, но не для того, чтобы снова участвовать в обучении - скорее, чтобы только пообщаться с ним. Но очень трудно общаться с мольфаром: вы играете с огнем. Таким образом, он снова подцепил меня на крючок, чтобы я следовал его образа бытия. Я мог бы сказать, возможно, что он имеет несколько очень привлекательное - это его взгляд на мир, очень увлекательный. Он такой новый ... Я чувствую, что его видение мира значительно функциональнее, возможно, более рациональное, чем мое.

И в промежутке между тем временем, когда я полностью отказался от ученичества, и до моего возвращения, чтобы увидеть его снова, я успел немного устать от перетасовки, переработки на другой лад своей старой жизни. Потому что это то, на что я обречен, оставаясь со своими собственными схемами. Я снова и снова меняю на новый лад свою значимость и получаю в итоге тот же результат. Я смотрю на себя, и вижу большого зануду, ужасно нудную человека. Поэтому это утомительно, знаете, смотреть на меня.

И возможно это один из ключевых факторов этого вопроса, почему я вернулся, чтобы увидеть дона Хуана. И на этот раз он поймал меня на крючок абстрактного. Знаете, сначала это было ... я понятия не имел о том, что он делает. На этот раз я сознательно, по собственной воле позволил ему вести меня. Он заинтересован сейчас "в обучении меня разницы между тем, как просто" смотреть "на свет и" видеть "его. Он делает семантическое различие между «смотреть» и «видеть». Итак, его интерес, как я понимаю, заключается в предоставлении мне серии воспоминаний о незаполненных, необозначенные графы моей памяти.

Итак, когда он говорит, например, что кто-то ... что знахарь может превратиться в ворону, он предоставляет мне смысловую единицу "обращение на ворону", для которой я не имею никакого эквивалента. То есть его учения состоит в том, чтобы заставить меня приобрести серию воспоминаний о преобразовании в ворону. Предполагается, что в какой-то момент мой мозг должен собрать все те элементы и превратить их в том, что на феноменологическом жаргоне мы могли бы назвать "Глосса".

Пример: Я говорю вам "дерево" и, очевидно, я смысл. Однако, если вы спросите меня, что я имею в виду под "деревом", я потрачу остаток своей жизни, пытаясь выяснить, что же я имею в виду под "деревом". И все, что я могу дать вам, это ряд исторических фактов о дерево, исторических фактов, которые я изучил, когда рос. Я могу дать вам анатомию дерева, слова, назовите это, как хотите.

Но предположение заключается в том, что я никогда не понимал именно это явление - "дерево". Оно может быть там, но выглядит, как будто оно все еще здесь, потому что я интерпретирую. И я истолковываю явление "дерево" из определенный набор четких предопределенных механических процессов, предопределенных единиц. Я научился ... меня научили воспринимать "дерево". И в данный момент я исхожу из предположения, что никогда не видел его. Может быть, я видел "дерево" один или два раза.

Но я могу сказать вам со всей откровенностью, что никогда не видел слона, потому что где я мог увидеть слона, когда мне было два года, или шесть месяцев - никогда! Глосса "слон" пришла ко мне полностью сформирована. Поэтому с помощью которых процессов я могу сказать "слон" и при этом иметь смысл? Мы действительно не знаем этого. Нас до сих пор не интересовал поиск первопричины, мы только начинаем узнавать. Ладно, глосса "слон" для меня чем-то добавленным, но не глосса "дерево", потому что очевидно, что я видел деревья, когда мне исполнилось два дня, три дня, сколько, прежде чем я изучил глоссу "дерево".

Я видел глоссу "комната" прежде, чем она стала Глосса. И мое предположение состоит в том, что в определенный момент времени в моей жизни я мог зайти в комнату и даже мог знать, что был в "комнате", но еще не знал полной глоссы "комната". Полное знание этой глоссы потребовало серии воспоминаний о стены, стулья, пол, потолок. Как я понимаю, дон Хуан делает именно это - он снова дает мне процессы формирования глосс. Он учит меня механики их составления. Это тот тезис, который я хотел бы со обсудить с вами, услышать ваши соображения на этот счет.

Далее, критически важным моментом является следующий: в своих попытках научить меня "видеть" дон Хуан говорит, что "видение" заключается в тренировке ваших глаз с помощью галлюциногенных растений. Он исходит из того, что галлюциногенные растения придают нужную скорость для восприятия "мимолетного мира". Без галлюциногенных растений имеет место деградация, тело разрушается. Вы могли бы делать это, скажем, в терминах поисков американских индейцев, их поиска видений.

Дон Хуан уже брал меня на десять дней в пустыню ... и в течение десяти дней я не смог увидеть ничего. Для меня это был только ужасный опыт, потому что я очень устал, истощился. Я оказался слаб, видите ли, я не мог сравниться с выносливостью, устойчивостью индейцев. Поэтому, по моему мнению, я пал духом и потерпел поражение уже на второй день. Но испытания продолжалось десять дней. И я обнаружил, что потерял много веса, я очень похудел, я получил обезвоживание, и это разрушительно подействовало на мое здоровье.

Дон Хуан говорит, что, с другой стороны, при использовании галлюциногенных растений вы не испытываете такого истощения, но вы должны знать, что именно вы ищете.Например, дон Хуан считает абсурдным использование галлюциногенных растений с целью просветления или для удовольствия, приятных переживаний. Это преступление в отношении самого себя, потому что они делают с вами нечто такое, что уже нельзя исправить. И он никогда не занимался ничем подобным.

Я спрашивал его, как он относится к приему ЛСД. Я купил немного и привез и показал ему ... Итак, он мог увидеть всю ее вредность. "О! - сказал он, - Это дерьмо! Убери это! "И он не хотел ничего иметь с ним, потому что не видел в этом никакой целесообразности, никаких оснований для его использования. Он не имел для этого никаких предписаний или процедур. Тогда как по галлюциногенным растениям, по его мнению, существуют очень точные предписания, точные процедуры, которыми он владеет. Он мог использовать их таким образом, что они были безопасны. Итак помощь галлюциногенных растений важна для "видения", потому что они позволяют вам иметь необходимую скорость для восприятия этого скоротечного мира.

Но что это за "скоротечный мир"? О чем он говорит? Я говорю, что он рассказывает о процессе переформирования глосс, создание новых толкований. Он учит меня создавать глоссы таким же образом, как мои прародители и все люди вокруг меня учили обычных глосс, когда я был ребенком. Я предполагаю, что существует бесконечное количество глосс, подобных глоссы "комната". И эта бесчисленное количество конкретных глосс, которые мы используем, или шаблон создания глосс, которого мы научились, и потом мы применяем это к тому, что воспринимаем. Как социолог я могу сказать: так или иначе, что дон Хуан делает сейчас - он учит меня заново создавать глоссы, переформировывать их.

Но когда он ссылается на того, кто "видит" - он указывает на то, что возможно видеть какую окончательную действительность. И, конечно, мы все знаем, что в этом на самом деле не может быть. По крайней мере мы, социологи, знаем, что это ерунда, пустые слова (смех в аудитории) - что окончательная реальность. И сейчас в этот момент я не знаю, наверное, конечного результата этого. Все, что я могу сказать - это я собираюсь попробовать воспринимать то, что он называет "скоротечным миром", и, возможно, увидеть или узнать, действительно ли это является процесс формирования глосс заново. Я надеюсь, что буду иметь достаточно трезвости для осознания того, что это процесс переформирования глосс, или факта существования возможности "видения" или восприятия любой вопросительной или переменной реальности.

Людвиг Витгенштейн в своей жизни пытался решить эту проблему. И, по моему мнению, он кое-что нашел, он говорил о языке, об атрибутах и ​​ловушке естественного языка. Я думаю, что дилемма Витгенштейна состояла в том, что он подошел к самому краю и зашел в тупик. Вы - то самое явление, которое хотите описать. Вопрос: явление заключается в описании вещей, или само описание является частью явления? Предположим, что как социолог, как антрополог, я хочу изучать первобытные культуры. Но что вы можете сказать о моем описании и мои выводах по первобытной культуре, которую я пытаюсь изучать? Являются ли мои описания частью первобытной культуры, представляют ли они явление само по себе?

Витгенштейн не решил эту проблему. Он чувствовал ловушку языка, называл ее "естественным языком" в противовес философскому синтаксису. Это были времена, когда изучалась идея возможности создания искусственного языка, который был бы точным, языком философов. И мы без тени сомнения могли бы согласиться с тем, о чем мы говорим, с точки зрения философствования. А это выглядит невозможным. Вопрос заключается в том, что мы используем язык и языковые смыслы как нечто произвольное, условное.

Таким образом, мы наполнены словами в понимании Витгенштейна и здесь нет ничего, кроме вокализаций. Поэтому, будь то все, чем является я? Всего лишь слова? Согласно Витгенштейну, это все, что мы собой представляем: слова, слова, слова, слова. И он не видел никакой возможности сломать или перепрыгнуть через этот барьер "естественного языка". Однако дон Хуан очень странным образом (неразборчиво) указывал на то, что приходит извне ... я всегда был склонен считать, что только мы, европейцы, способны к рациональному мышлению. Что мы единственные, кто способен мыслить, все остальное - это лишь... грязные индейцы (смех в аудитории). Ничего. Но мы не воспринимаем их всерьез, и это действительно очень странное обстоятельство.

Я читал ... действительно, я закончил этот манускрипт о "видениях", и я хотел бы привести цитату из него. Один испанский инквизитор, отправившийся в Новый Свет в 1572 году, написал фантастический трактат о том, как уничтожить идолопоклонство. И он приводит там одну интересную вещь: оказывается, индейцы утверждали, что имеют силу предсказывать, чтобы посеять какое-то дьявольское семя. Инквизитор говорит, что они действительно достигли больших успехов в пророчествах, в том, чтобы предсказывать события, и ему было известно, он рассказывает о трех случаях, в которых он лично засвидетельствовал эту силу предсказания. А потом он завершает свой трактат с таким беглым замечанием: "Однако, наш Господь Иисус Христос отсутствует в этой системе, и я должен сделать вывод, что это работа дьявола и все это необходимо истребить." И он выбрасывает это из окна.

Но довольно странным образом, мы делаем то же сегодня с нашим научным методом и идеей о том, что все тривиальные модели, все наши великолепные рассуждения о том, сколько ангелов поместится на кончике булавки, должны быть отброшены, потому что они бессмысленны. А потом через определенные неизвестные мне процессы мы относим все сделанное не-европейцами в сферу таких тривиальных моделей и отвергаем это совершенно. Как, например, то, что сделали американские индейцы. Действительно, мы не воспринимаем это серьезно, мы относимся к этому как к чему-то странному, причудливому, но совсем не так серьезно, как к Канту, Гуссерлю или Витгенштейну. Никогда, никогда мы не относимся к этому серьезно!

И мое мнение относительно этого было такое, что, возможно, нам следует попытаться отнестись к ним серьезно. Как дон Хуан расставил мне акценты как человеку. Видите, суть вопроса в том, что "Я человек, который умрет. Я не могу избежать этого. Прежде, чем это произойдет, мой очень короткий период сознания невероятно важен для меня ". И то, что я человек на пути к своей смерти, есть главная истина, которую дон Хуан сообщил мне как мой наставник. Потому, возможно, он предоставляет мне возможность сломать барьеры естественного языка.

Меня критиковали за эту книгу, которую я написал, говорили, что это очень неправдоподобно, чтобы необразованный индеец мог так говорить. Типа , я сам все это придумал. Я имею в виду, неужели он действительно говорил все это? Вот в чем заключается вопрос. И я утверждаю: он действительно говорил это. Это очень просто. Дон Хуан имеет дело с определенной сферой, которую он называет "видением". С точки зрения естественного языка это сфера неопределенности, двусмысленности. В той сфере неопределенности глосс, которые он мог бы использовать для описания или анализа. Если он не располагает никакими глоссами, ему приходится прибегать к метафорам, то есть, в мастерским уловам, чтобы передать смысл.

И поэтому он говорит так красиво - потому что он не знает, что еще делать с той сферой, которую называет "видением". И, возможно, это суть проблемы с точки зрения ловушек естественного языка. Может быть, мы правы, что в сфере, для которой мы не имеем глосс, нам удастся перевернуть монетку и увидеть ее обратную сторону. Обойти этот тупик, это тупик, который, как полагают, прикончил старых философов. Ибо все они ходили по тому же замкнутому кругу. Некоторые из них довольно "мудрые", чтобы сказать: "Остановимся здесь и только рассматривают наши игры". И Сантаяна обозначил это, когда сказал: "Я знаю, что то, что я делаю, является правильным, только из-за моей слепой веры". И на этом все заканчивается.

Но он действительно ... дон Хуан выходит за эти пределы, потому что он знает, что иначе мы обречены снова и снова ходить по этим заколдованным лабиринтам, откуда нет выхода. И я говорю, что причина этого кроется в том факте, что он - или все мы - мы перефразируем, меняем на новый лад - глоссы, которые так хорошо знаем. Может быть, наконец пришло время "видеть" или посмотреть на жизнь с точки зрения чужой нам культуры, которая дает нам выход, решение, являющееся не-европейским. Возможно, дон Хуан дал мне ряд шаманских глосс - а может и нет! Может быть то, что он учит меня делать - это избавиться от глосс, устранить толкования. Итак, это тезис, который я хотел предложить вам для исследования. Посмотрим, что вы об этом скажете. Возможно, если вы сможете задать мне несколько правильных вопросов, вам удастся опровергнуть мои утверждения.
spoiler]

[свернуть]

[fidel]

Испаноязычный текст
Гильермо Марин
Resumen de los centros abstractos de las historias de poder del
nagual Juan Matus

[fidel]

Кусок книги
Дверь в Бесконечность
Джон Абеляр
Ветры Бесконечности. Дополнение к правилу Нагваля. Часть 1 /
Джон Абеляр – М.: 04.2016. – 40 с.
(Сайт книги "Ветры Бесконечности. Дополнение к правилу Нагваля")
Отрывок из Ветров Бесконечности. Часть 1 (11 downloads)

[fidel]

Обзор критики каки на инглише
Ничего нового - кака не представил доказательств, яки и уичеле  духовные практики не имеют ничего общего с учдх
Shamans and Charlatans: Assessing Castaneda's Legacy

Спойлер

When it was published in 1968, Carlos Castaneda’s groundbreaking ethnographic diary, The Teachings of Don Juan: A Yaqui Way of Knowledge, received enthusiastic reviews from both the academic community and mainstream critics. Castaneda enjoyed immediate success and went on to write a series of sequels chronicling his apprenticeship to Don Juan Matus, a Yaqui Indian and sorcerer from Sonora, Mexico. Combining anthropological observations with engrossing storytelling, The Teachings of Don Juan represented to many scholars an exciting new methodology in ethnographic literature, inspiring praise from such figures as Margaret Mead and Yaqui scholar Edward H. Spicer, who called the text a “remarkable achievement.”[1] The doctoral committee at UCLA echoed Spicer’s esteem for Castaneda, awarding him a Ph.D. in 1972 for his third book, Journey to Ixtlan.

With fame came scrutiny, however, and the celebrity anthropologist soon met with controversy that would span his entire career. Questions emerged over the existence of Don Juan, Castaneda's representation of Yaqui culture, and the basic authenticity of The Teachings as academics, scientists, and authors identified dubious elements in Castaneda’s ethnography. Today, almost four decades after the book appeared and ten years since its author’s death, the legacy of The Teachings of Don Juan is as much about the consequences of its debated legitimacy as it is about Carlos Castaneda himself.

Richard de Mille, son of Hollywood director Cecil B. de Mille, wrote two books on Castaneda’s published works and was one of his earliest and most outspoken detractors. De Mille argued that Don Juan and his teachings are wholly counterfeit. He presented a scathing indictment of academic malpractice, charging that the UCLA faculty and the University Press should be held accountable for a spurious work of scholarship.

   

A major point of contention among Castaneda’s critics is the conspicuous absence of evidence to support his claims that he actually did know and study under a Yaqui sorcerer named Don Juan. When a university publishes an account of anthropological fieldwork, it is standard practice to require tangible proofs that the fieldwork actually took place. With The Teachings of Don Juan, argues De Mille, this verification was never made. He claims that basic support materials “did not exist either, except in Castaneda’s highly developed imagination.”[2] De Mille suggests that the book was ultimately printed as a rebellious statement from marginalized sectors of the UCLA intelligentsia against more punctilious rivals. In addition, the university press likely saw in Castaneda’s narrative a viable new youth market: wild-eyed denizens of the mushrooming counterculture, hungry for psychedelic yarns of Mexican Indians and peyote trips.

Regardless of the actual details of publication, the book did exceptionally well in both popular and scholarly markets, achieving unlikely success for a work shelved as anthropology. In addition to its scientific classification, The Teachings of Don Juan bears the authoritative sub-heading, "A Yaqui Way of Knowledge." Many critics find fault with this title, noting that the character of Don Juan bears no resemblance to a Yaqui Indian. Spicer, the anthropologist whose positive review lent early and enduring credibility to the text, admits in the same article that it is “wholly gratuitous to emphasize, as the subtitle does, any connection between the subject matter of the book and the cultural traditions of the Yaquis.”[3]

Although Don Juan is explicitly named as a Yaqui, Castaneda offers no details throughout the narrative to support this claim, and in fact depicts him engaging in activities associated with markedly dissimilar Indian cultures. Don Juan’s use of peyote, datura, and psychotropic mushrooms, for example, is completely divergent from Yaqui tradition and more closely resembles Huichol and Navajo ritual practices. Spicer theorizes that Don Juan, while perhaps of Yaqui descent, is more likely a cultural composite of various Indian and mestizo influences; the subtitle, he assumes, was probably the work of a “publisher [that] went beyond Castaneda’s intention.”[4]

Spicer is not the only Castaneda critic with relevant scientific experience. Revered ethno-mycologist and early psychedelics proponent Gordon Wasson read The Teachings soon after its publication and wasted little time composing a letter to Castaneda. Wasson’s questions, while politely worded, were directed to clear up what he felt to be anomalies in the mushroom rituals depicted in the book. The notoriously candid Castaneda responded with uncharacteristic eagerness, no doubt excited to correspond with the man whose seminal writings on hallucinogenic fungi were a formative influence for him. Yet his replies, as paraphrased in De Mille’s The Don Juan Papers, are curiously vague and evasive. Most interesting is his answer to Wasson’s inquiries about Don Juan’s ethnic origin; in response, Castaneda revises the rough biography offered in The Teachings, explaining that the sorcerer is “not a pure Yaqui” and therefore cannot be situated culturally, “except in a guessing manner.”[5]

As for the subtitle, Castaneda maintains that it was added per suggestion of the University Press who, prior to reading his manuscript, insisted on its inclusion to help categorize the book. To imply that Don Juan is representative of all Yaquis, he says, was never his intention. This admission stands in stark contrast to a comment made by the associate editor of the University Press who, in a letter to De Mille, states, “The title of Castaneda’s book and the entire text are the work of the author.”[6] It seems then that Castaneda himself erroneously labeled his work as an exposition of a “Yaqui way of knowledge,” and purposely so – but for what reason? De Mille suggests that, in aligning the book with a relatively obscure Indian tribe, Castaneda not only ascribed a scientific legitimacy to his account, but also sought to fashion a “kind of red man no one had ever met,” and in so doing, corner the market on a new pop-cultural archetype.[7]

With the overt nature of the subtitle in effect, whatever Don Juan teaches throughout the text becomes a “Yaqui way of knowledge” by default. It is then unnecessary for Castaneda to prove Don Juan’s “Yaqui-ness” to his readers (unless of course, those readers happen to be Yaqui scholars, in which case he relies on clever obfuscation). In the “Introduction” to The Teachings, for example, Don Juan’s provenance is described quite briefly, and in rather broad terms:

“All he said was that he had been born in the Southwest in 1891; that he had spent nearly all his life in Mexico; that in 1900 his family was exiled by the Mexican government to Central Mexico along with thousands of other Sonoran Indians.”

The “Yaqui Diaspora” is well documented in the historical record, and little is offered in the way of authentication with this short synopsis. Careful to avoid pigeonholing Don Juan into any recognizable ethnicity, Castaneda further muddies the image of his Indian with a caveat acknowledging the sorcerer’s murky heritage: “I was not sure,” he maintains, “whether to place the context of his knowledge totally in the culture of the Sonoran Indians. But it is not my intention here to determine his precise cultural milieu.”

Prefacing the book with this disclaimer, Castaneda effectively shields his ethnography from charges of misrepresentation and fashions his depiction of the “Yaqui” sorcerer in such a manner as to render the Indian cultureless – or as Spicer phrases it, suspended in “cultural limbo.” Don Juan’s origin is thus couched in ambiguity and skillfully blurred, rendering him both inoffensive to discerning critics and appealingly enigmatic to the lay reader.

However innocuous his presentation might appear, Don Juan nevertheless aroused the suspicions of more skeptical readers who exposed further aberrations in Castaneda’s work. As the series progressed, many critics observed glaring discrepancies in the details and chronologies of events, as well as a general drift in tone from scholarly observation towards more whimsical storytelling. Yet even with his first book, Castaneda's literary techniques invited some serious scrutiny. The Teachings of Don Juan is allegedly a translation of the anthropologist’s field notes from Spanish to English, with occasional bracketed asides imparting the polyglot Indian’s original dialogue. Why is it then, wondered some critics, that Don Juan tutors Carlos solely in their lingua franca – especially when certain concepts would doubtless be more genuinely articulated in his native tongue?

The conspicuous absence of Yaqui terminology in the text raised the eyebrows of more than one scholar in Castaneda’s audience, and prominent critics such as Spicer, Wasson, and De Mille sounded the alarm to this anomaly. In his letter to Carlos, Wasson inquires whether he managed to gather any Yaqui translations of the recurring philosophical terms Don Juan uses in his teachings. Castaneda replies that he has, indeed, learned a few Yaqui words but is loath to expound further on the issue. De Mille is far less congenial in his disputation, pointing out that the young anthropologist apparently “learned not one word of Yaqui during his first five years with Don Juan,” and then in later writings, makes reference to only two, rather commonplace terms.[8]

Spanish expressions abound, on the other hand, as Castaneda repeatedly employs the words “brujo” and “diablero” to denote those experienced in the knowledge of Yaqui sorcery. Conveniently for Castaneda, “brujo” is sometimes used in Yaqui culture to refer to dabblers in black magic. The nature of sorcery as practiced by Don Juan, however, differs strikingly from that traditionally understood to exist in Yaqui society. Anthropologist Muriel Thayer Painter notes that, according to Yaqui belief, those persons that practice witchcraft (i.e., sorcery) are timorous and feeble – both traits utterly incongruous with Don Juan’s depiction as a man who has “vanquished fear” and is remarkably fit, “despite his advanced age.” Furthermore, the knowledge of witchcraft is thought by the Yaquis to be “an inborn quality,” a power that cannot be taught or inherited. This statement directly contradicts Castaneda’s accounts of the art of Yaqui sorcery as a cycle of apprenticeship handed down across generations from a “benefactor” to his “chosen man.”

In her book With Good Heart: Yaqui Beliefs and Ceremonies in Pascua Village, Painter presents a sampling of Yaqui vocabulary associated with spirituality: “morea,” an equivalent to the Spanish brujo; “saurino,” used to describe persons with the gift of divination; and “seataka,” or spiritual power, a word which is “fundamental to Yaqui thought and life.”[9] It is indeed hard to believe that Castaneda's benefactor, a self-professed Yaqui, would fail to employ these native expressions throughout the apprenticeship. In omitting such intrinsically relevant terms from his ethnography, Castaneda critically undermines his portrait of Don Juan as a bona fide Yaqui sorcerer.

Linguistic concerns aside, the Indian depicted in The Teachings of Don Juan departs from traditional Yaqui behavior in other significant ways, most notably in his usage of entheogenic plants such as peyote and psilocybe mushrooms. As Spicer and several others have argued, Don Juan’s psychedelic forays are “not consistent with our ethnographic knowledge of the Yaquis.” His exploits do, however, resemble those of Native American tribes like the Huichols who have a well-documented history of peyote consumption. Anthropologist and outspoken Castaneda critic Jay Courtney Fikes spent several years embedded in a community of Chapalagana Huichols during which time he became intimately acquainted with shamanism and the ritual practices of Mexican Indians. Once a fan of Castaneda’s work, Fikes soon grew disillusioned with what he viewed as outright caricatures of Huichol culture.

In his 1993 book Carlos Castaneda, Academic Opportunism, and the Psychedelic Sixties, Fikes explains how the character of Don Juan was likely modeled on Ramon Medina Silva, the Huichol shaman popularized by the ethnographic studies of Peter Furst and Barbara Myerhoff. These anthropologists were UCLA graduates and peers of Castaneda, and there is convincing evidence that Ramon and Carlos had actually met prior to the publication of The Teachings. A dramatic waterfall leap performed by Silva, allegedly with Castaneda as a witness, finds a curious parallel in his second book, A Separate Reality, wherein a companion of Don Juan performs similar “supernatural” feats at a waterfall. Further complicating the matter, Fikes also disputes the veracity of Furst and Myerhoff’s ethnography, noting that the Huichol shamanic practices they detail are at odds with his own findings. In developing his account of Don Juan, suggests Fikes, Castaneda likely plagiarized from his classmates a distorted portrayal of Huichol culture in the character of Silva, and unscrupulously applied it to his fictional Yaqui sorcerer, thus perpetuating the misrepresentation of Native Americans across cultural boundaries.

The effect of this caricaturing is two-fold: first, as De Mille and Fikes bemoan, erroneous ethnographic research is quite difficult to remove from the anthropological record once canonized. By accepting such questionable documents as authenticated knowledge, the truth about indigenous peoples becomes diluted with misinformation and (perhaps more lamentable) the halls of academia are tarnished with the elevation of charlatans to pedestals of high esteem. Indeed, as he remarks in his “Introduction,” Fikes heard “nothing but praise” for Castaneda’s first four books in his graduate studies at the University of Michigan in 1975, despite their disputed validity.[10]

Second, the misrepresentation of the Yaqui people as portrayed by Castaneda negatively impacts Native American culture as a whole. In order to assess this detrimental influence of Don Juan and his teachings, one must consider the social context into which he was born. The decade colorfully referred to as the “psychedelic sixties,” with its adherence to counterculture ideology and self-exploration through drug use, was an era ripe for an iconic figure such as Don Juan to materialize.

As The Teachings of Don Juan introduced thousands of psychedelically-inclined readers to its mysterious sage, the deserts of Mexico were subsequently inundated with droves of “Don Juan seekers” determined to find, and be enlightened by, the elusive sorcerer. Anthropologist Jane Holden Kelley reports the harassment of Pascuan Yaquis during the 1970s by “long-haired hippies” in search of Castaneda’s muse. Seizing an opporunity, the crafty villagers played along, divesting the deluded youths of money, booze, and cigarettes before they realized they had been duped.[11]

It was not the Yaquis, however, but the Huichols who bore the brunt of the hippie influx throughout the seventies. As Fikes explains, the Yaquis “offer relatively little to guru-seekers” since they do not use psychedelics and are somewhat “more acculturated” than the peyote-ingesting Huichols. He relates accounts of traditional Huichols “harassed, jailed, shot at, and almost murdered by guru-seekers” and offers an anecdote depicting the attempted stabbing of his Huichol “father” by a gringo peyote hunter. These incidents grew more infrequent with time, but the lasting impact of The Teachings on Native Americans, asserts Fikes, lies in the marketing of the Don Juan archetype.

New Age “shamans” modeled on Castaneda’s sorcerer exist in abundance in today’s society. Offering travel packages to psychedelic meccas, these pseudo-shamans profit from the misappropriation of rituals and liturgical objects sacred to Native American religions. While some operations offer legitimate and conscientious experiences of traditional shamanism, others are little more than opportunistic scams. As Fikes contends, such shameless exploitation trivializes “Huichol, Yaqui, or any Native American culture by masking or ignoring its true genius.” Furthermore, these profiteers increase the Western fascination with psychedelic drugs such as peyote, bringing unwanted government attention to authentic Native American practices.

A New York Times article from July 23, 1970 describes the plight of Oaxacan Indians suffering from the flood of American “mushroom addicts” and the subsequent crackdown by Mexican authorities; once considered a “great medicine,” the fungi are now contraband in Oaxaca.[12] In the United States, similar legislative measures currently threaten Native Americans' religious freedom. The Smith vs. Oregon decision of the Supreme Court, for instance, banned the ritual use of peyote among members of the Native American Church from 1990 until its repeal in 1993. Within a “War on Drugs” political climate, the mystique engendered by Don Juan and his imitators represents a real and direct threat to the “special rights” Native American cultures have been granted in American society.

Most troublingly, the fallout from nearly four decades of Castaneda-inspired drug tourism in Mexico now threatens to wipe out some indigenous shamanic cultures entirely. According to a recent National Public Radio report, the rampant, unsustainable harvesting of peyote by foreigners and drug traffickers from the desert surrounding Real de Catorce has placed the slow-growing cactus in danger of vanishing from the region. The area is held sacred by the Huichol who regularly pass through the north Mexican desert on shamanic pilgrimages. Once thriving in abundance along their route, the peyote cactus has become increasingly scarce, prompting the Indians to lobby the government for protection of the holy site. If the peyote disappears, so does the unique knowledge system of one of Mexico's most vital remaining tribal cultures.[13]

* * *

Carlos Castaneda reemerged in the public eye in the early nineties espousing the virtues of a meditation technique he named Tensegrity, after a term coined by R. Buckminster Fuller. Consisting of movements called “magical passes” (allegedly the lost knowledge of Mexican shamans in the lineage of Don Juan Matus), this discipline was taught by the author himself to devotees at exorbitantly priced seminar-workshops. Castaneda had, in effect, fulfilled the Don Juan archetype, adopting the role of pseudo-shaman as identified by Fikes. His death in 1998 was followed by the release of his final book, The Active Side of Infinity, rounding off the Castaneda oeuvre at an impressive thirteen titles. Along with a multi-million dollar estate, the anthropologist-guru left behind him the legacy of a successful career marred by charges of academic fraud and opportunism.

His seminal achievement, The Teachings of Don Juan, has been simultaneously embraced and vilified since its appearance, yet its influence cannot be overstated. Richard de Mille once speculated: “Is Carlos’ multistaged confessional narrative the next step in the history of ethnography, or … a further development in the novel, an ultimate fiction?” Although the answer remains to be seen, almost forty years later it is evident that Castaneda’s work of “ethnography and allegory” has had an indelible effect – for better or worse – on the way the Western world interprets entheogens and Native American culture.

 

Notes:

[1] Edward H. Spicer as quoted in Daniel Noel, Seeing Castaneda (New York: G.P. Putnam’s Sons, 1976)  31-32.

[2] Richard De Mille, The Don Juan Papers (Santa Barbara: Ross-Erikson Publishers, 1980) p 19.

[3] Spicer as quoted in Noel, Seeing Castaneda 32.

[4] Noel 32.

[5] De Mille, The Don Juan Papers 324.

[6] Ibid, 325.

[7] Richard de Mille, Castaneda’s Journey (Santa Barbara: Capra Press, 1976) 78.

[8] Ibid, 52.

[9] Muriel Thayer Painter, With Good Heart: Yaqui Beliefs and Ceremonies in Pascua Village (Tucson: University of Arizona Press, 1986) 11, 43-44.

[10] Jay Courtney Fikes, Carlos Castaneda, Academic Opportunism, and the Psychedelic Sixties (Victoria: Millenia Press, 1993).

[11] Jane Holden Kelley as quoted in De Mille, The Don Juan Papers 33.

[12] Reuters, "Hippies Flocking to Mexico for Mushroom 'Trips'" The New York Times Thursday 23 July 1970: A3-A4.

[13] Lourdes Garcia-Navarro, "Mexico's Peyote Endangered by 'Drug Tourists'," (National Public Radio, 2007), http://www.npr.org/templates/story/story.php?storyId=14064806 (accessed on January 10, 2008).

Image credit: "Homage to Don Juan" by True2Source, used under Creative Commons license

[свернуть]

His seminal achievement, The Teachings of Don Juan, has been simultaneously embraced and vilified since its appearance, yet its influence cannot be overstated. Richard de Mille once speculated: “Is Carlos’ multistaged confessional narrative the next step in the history of ethnography, or … a further development in the novel, an ultimate fiction?” Although the answer remains to be seen, almost forty years later it is evident that Castaneda’s work of “ethnography and allegory” has had an indelible effect – for better or worse – on the way the Western world interprets entheogens and Native American culture

[fidel]

Текст
Шаманская болезнь

Спойлер

Шаманская болезнь

Большинство людей даже не понимают, что это такое. Об этом писали в своих отчетах казацкие атаманы, столкнувшиеся с этим явлением на Крайнем Севере, этому посвятил часть своих записок руководитель чекистской исследовательской экспедиции Барченко, об этом писали этнографы Йохельсон и Тан-Богораз и многие, многие другие. Но одно дело — читать об этом, и совершенно иное — сталкиваться с этим в жизни и общаться с людьми, прошедшими через это...

Действительно, это невероятно и мистично. Объяснений этому современная наука найти не может, поэтому предпочитает просто не обращать внимания. Как свидетельствуют исследователи, эта болезнь представляет собой сильнейшее нервное расстройство, которое не лечится обычной медициной. Недуг исчезает в одном лишь случае: когда человек, образно говоря, берет в руки Бубен, то есть посвящается в шаманы. Ведающие люди утверждают, что это призыв предков, выбравших того или иного человека быть шаманом. Описаны случаи, когда избранный отказывался, — в этом случае он либо умирал, либо сходил с ума.

«Прежде чем стать шаманом, человек долго болеет, и ему кажется, что души умерших шаманов, его «утха» (предки), приходят и учат. Когда приходят эти умершие шаманы, тогда делаешься бессознательным, будто и разговариваешь с ними, как с живыми. Никто из посторонних их не видит. Иногда один приходит, иногда несколько, много, почти все умершие шаманы приходят».
«Сто пятьдесят лет тому назад в 4-м Харанутовском роде Кудинского ведомства жил бурят по имени Алдыр-Ареев. Он в течение пятнадцати лет хворал, с ума сходил, сдурел. В зимнее время нагишом пять верст бежал. Потом уже нашел его утха — Баруунай (из Хондогор-Шошолок). Утха говорит ему — «Ты чего дуришь? Нас не знаешь, ты будь шаманом, зависи от нас — утха! Согласен?» — Согласился».

«Пока человек еще не стал шаманом, его душу (амiн) берет утха (те шаманские духи, от которых шаман происходит) в «Саайтани суулгандэ» (суулга — собрание сходка) на небо и там учат. Когда учение кончат, мясо его варят, чтобы он поспел. В старину всех шаманов варили, чтобы они шаманскую грамоту знали... (В это время) шаман мертвый семь суток лежал. Когда он полумертвый лежит, собираются родственники, песни поют: «Наш шаман живой будет, будет нас выручать!» Бабы не приходят, только одни мужики».

Г.В. Ксенофонтов «Легенды и рассказы у якутов, бурят и тунгусов».

Вот что рассказывал один из известных якутских шаманов Спиридон Герасимов:

«Когда я лежал в этом положении, стали тянуть влево за переносье железным крючком. Я приподнял голову, глаза мои по-прежнему получили способность видеть. Оказалось, что я лежу в устье Кровавой реки с течением вперед и назад... Из этой реки почерпнули воды и досыта напоили меня, затем, просверлив уши, положили в глиняную посуду... и сказали: «Ты стал знаменитым шаманом, имеющим кровавое подножье». Подбросили кусок запекшийся крови величиной с подушку и, поставив меня в нем, сказали: «Ты будь знаменитым из злых шаманов с кровавым подножьем». Эти слова я повторял, сам не зная для чего. На шею (мне) накинули петлю из веревки и повели куда-то очень далеко».

А это свидетельство было мне до боли знакомым:
К женщине-бурятке стало являться два духа монгольских шаманок. Видения были ужасными: женщину преследовали руки, ладони. Сон мешался с явью. Однажды, после очередного кошмара женщина проснулась, открыла глаза... И к своему ужасу увидела над собой те самые ладони, которые встречались ей лишь во сне. Только после крика ужаса и зажженного родными в комнате света видение исчезло. Трагедия женщины заключалась еще и в том, что она не знала бурятского языка. А Утха беседовал с ней именно на бурятском. Избранница просто не понимала, что хотят от нее духи предков.
В.Н. Басилов «Избранники духов».
Но это все книжные свидетельства. А вот уже иные свидетельства — очевидцев, которые рассказывали свои истории лично мне.
Батыр (назовем его так) — принадлежал к древнему бурятскому роду. Его отец — глава рода и его хранитель. У Батыра с детства, примерно с 12 лет, появился дар предвидения. Он совершенно точно знал, что с ним произойдет, при каких обстоятельствах, и какие будут последствия. Став взрослым парнем (на дворе стояли лихие 90-е) пошел в криминальный бизнес, сколотив свою бригаду. Парни действовали успешно, в основном благодаря пророчествам своего вожака. Батыр вовремя предсказывал возможные проблемы от тех или иных действий, и бригада своевременно уходила в сторону от преследования и разборок. При этом он совершенно точно знал, что его криминальный «бизнес» в этом слое Реальности — не навсегда, он скоро уйдет на другую стезю.
Но... Отец женился во второй раз. Причем, что удивительно, женился на русской женщине. На белой. И дар пророчества у Батыра пропал. Теперь будущее видела Белая Женщина, жена Главы Рода. Переход на другую личность произошел совершенно спокойно, органично, без каких либо психологических проблем. Женщина забеременела мальчиком и просто внезапно, в один момент стала видеть будущее. Позже этот дар перешёл на новорожденного сына, который уже с малых лет удивлял всю родню своими способностями к предвидению.
— После сорока лет сильно болел, — рассказывал мне последний шаман Полуострова. — Бывало по несколько дней наружу не выходил, в яранге лежал. Ни есть, ни пить не хотелось. Зато появлялись странные желания. И разные странные вещи делал. Ножи в очаге калил, потом раскаленные клинки языком облизывал, аж дым изо рта шел. Только я ничего не чувствовал. Голым по снегу ходил в мороз. С птицами и зверями разговаривал. И они меня понимали! Скажу ворону: «Чего прилетел? Улетай! Тут нечем поживиться» и он улетает. С медведем встречался. Замахнусь на него, крикну. Он лапой морду закроет, повернется и уйдет.
Долго не мог понять, что со мной. Потом Тайнынот Атан пришел, объяснил, что со мной, и кем я должен быть...
Другая история. Женщина, европейка, преуспевающий юрист. Жила себе спокойно в центральной России. Внезапно начала слышать какие то голоса. Рассказала родителям, те ее потащили к психиатру, который, не долго думая, определил ее в психиатрическую лебеницу. Женщине повезло, что главврач больницы оказался не просто психиатром, а думающим человеком, своего рода искателем. После нескольких бесед с пациенткой, он оформил ей выписку и посоветовал никогда больше не обращаться к психиатрам.Со временем она поняла, что слышит не просто голоса, а мысли находящихся рядом людей. Вначале находила это забавным и даже одно время использовала открывшуюся способность для того, чтобы выигрывать судебные процессы, — ведь она слышала мысли своих оппонентов на суде! Но дар усиливался, она слышала мысли все большего количества людей. Со временем это стало просто невыносимо. И она бросила насиженное место, квартиру, высокооплачиваемую работу, социальный статус и уехала в глухое место в Алтайские горы, поселившись в деревне, где нет ни сотовой связи, ни радио, ни телевидения. В горах начала исцелять людей, укрепляясь в своем новом предназначении.
— Как это у тебя получается? — пытал я ее вопросами.
— Я не могу объяснить. Просто смотрю на человека и вижу, что и где у него не так. А потом остается просто сделать чтобы у него все пришло в норму, так, как было раньше.
— А откуда ты это знаешь?
— Знание приходит как бы само собой, в нужный момент...
Мне рассказывали еще об одном очень сильном якутском шамане, который взял в руки бубен уже в очень зрелом возрасте. У него начались явные признаки шаманской болезни когда ему было за сорок лет. Пикантность ситуации заключалась в том, что он был секретарем партийной организации, полностью сложившейся личностью, нормальным советским человеком. И вдруг такое! Он несколько месяцев боролся с наступлением шаманской болезни, пока не получил четкое разъяснение: либо он встанет на Путь шамана, либо умрет.
Подводя первоначальный общий итог, можно сказать следующее. Некоторые люди, вставшие на путь познания и поисков Истины, рано или поздно сталкиваются с неумолимой закономерностью: их мировоззрение начинает рушиться, картина бытия начинает восприниматься по-иному, физические законы перестают работать. Видимое извне саморазрушение проявляется не только в изменении сознания, но и в жестоких болезненных ощущениях в теле, нарушениях в здоровье, обменных процессах, пугающих депрессивных состояниях, могут начаться проявляться разнообразные видения и галлюцинации, причем, не только во сне, но и наяву. Человек как бы полностью перерождается — и духовно и физически, причем это перерождение весьма сильно напоминает смертную инициацию.
Но не стоит обольщаться. Подобные состояния могут внезапно проявиться и у самого обычного человека, зачастую не только не готового к такому развитию событий, и прямо не желающего и не стремящегося к ним. Просто вдруг некая Высшая Сила, которую напрямую связывают с понятием Рода, начинает постоянно руководить и направлять, подкидывая нужную информацию, людей, знания...

Урал. Чёртово Городище

В моих скитаниях по стране я, как охотничий пёс, иду буквально на запах, выискивая места Силы посредством своих ощущений. Прущая из тела Планеты энергия притягивает меня магнитом. Бывает, мне достаточно глянуть на фотографию места, как меня начинает неудержимо тянуть туда. Так было с Чёртовым Городищем, о котором впервые я прочел в блоге у моего друга Андрея Кадыкчанского.
Я увидел эти потрясающие камни и меня буквально втянуло прямиком в фотографии. А тут и компания замечательная подобралась из числа читателей блога Андрея — Елена, Лера, Анас. Спустя некоторое время наша маленькая экспедиция уже топала по сосновому бору по хорошо набитой тропе в сторону этого замечательного памятника древнейшей архитектуры.
Каменные стены Чёртова Городища поражают воображение. Стоя рядом с ними, ты не можешь не думать о битвах титанов древних времен, о могучих наших предках, которые были способны на подобное строительство. И совершенно понятно стремление попов дать подобное название этому месту, потому что невероятно сложно предположить, что такая постройка была под силу той «тупой и лапотной» Россиянии, которая представлена в большинстве учебников «древней россиянской истории».
Городище расположено всего лишь в шести километрах от посёлка Исеть, и с некоторых стен можно даже увидеть Исетское озеро. Стены сложены из гранитов, непонятно откуда взявшихся на вершинах залесённых холмов, и местами возносятся ввысь в среднем на 20 метров. Для сравнения — высота стандартного пятиэтажного дома — всего лишь 15-17 метров. Эти стены и башни, протянувшиеся с юго-востока на северо-запад, различной высоты и массивности, отделены друг от друга вертикальными расщелинами разной длины и ширины. Башни, как правило, возвышаются на высоких постаментах, сложенных из массивных гранитных плит. С севера стены неприступны, с юга имеют подходы, сложенные из гигантских ступеней-валунов, по которым легко можно взобраться на стену. Что уже само по себе выглядит по меньшей мере странным.
Эти стены на вершинах холмов выглядят, по меньшей мере, странными, если не сказать больше. Они слишком неестественны, как будто и впрямь были построено какой-то нечистой силой или сказочными великанами. Местный егерь из лесничества, у которого мы остановились на ночлег, рассказал мне местную легенду, по которой главный чёрт собрал чертей и решил повторить строительство в стиле человеческих домов и крепостей. Несколько дней черти со всей округи таскали сюда камни, но получалось у них всё криво и косо. В конце концов главный чёрт разозлился и всё разметал, осталась только стена.
Хотя существует и другая легенда о том, что гора эта и постройки на ней — рукотворные и стоят они на том месте, где когда-то ушёл под землю древний и таинственный народ чудь.
А туристический фольклор этого края поведает вам о случаях необъяснимой потери ориентации у людей, остановившихся здесь на ночевку, и блуждания буквально «в трёх соснах». Человек вполне мог заблудиться, отойдя от лагеря метров на сто, причём его криков о помощи находящиеся в лагере не слышали, как и он не слышал их криков. Кстати, подобное случилось и с третьей экспедицией Уральского Общества Любителей Естествознания (УОЛЕ) 20 августа 1889 года. Они попали на место лишь на второй день, проблуждав весь предыдущий «вокруг да около». Кстати, создатель УОЛЕ, Онисим Егорович Клер, впервые увидев это место в 1874 г., потрясённо записал в своем дневнике: «а не циклопические ли это сооружения древних людей?»
Так, ну а что же наши современные учёные? Они в своем амплуа: происхождение Чёртова Городища объясняют, конечно же, естественными причинами: мол, граниты, из которых сложены скалы, имеют вулканическое происхождение и образовались они около 300 миллионов лет назад. За это время горы подверглись сильному разрушению из-за перепадов температур, воды и ветра. И вот вам такое необычное природное образование. Они утверждают, что впечатление, которое создаёт его матрацевидная структура, явно сложенная из плоских плит – ложно. Обман зрения. Причём массовый...
Между тем, никого из них не смущает, такая чёткая ориентация и расположение скальных стен, и наличие у Городища огромного количества сателлитов в виде более 300 дольменов, расположенных с севера на юг, вдоль меридиана, полосой общей протяжённостью около 69 км. Их появление датируется первой половиной 3 тысячелетия до н.э. К слову, сегодня ещё ни один учёный не составил подробную карту мегалитических объектов Урала и Сибири. Почему? Никому не интересно?
А ведь Урал раз за разом выдает нам сенсационные находки, любая из которых, будь она обнаружена где-нибудь в Израиле или Европе, вызвала бы единый восторженный визг на весь мир. Так, например, ещё в 2007 году в районе озера Зюраткуль (Челябинская область) был найден древнейший геоглиф на планете – изображение огромного лося. Длина лося — 275 метров (чтобы вы представили эти размеры — это примерно, два футбольных поля)! Его возраст составляет 8 тысяч лет!
Он оказался на 5,5 тысяч лет старше всемирно известных и распиаренных изображений пустыни Наска, самым старым из которых, по оценкам учёных, не более 2500 лет. Кроме того, местный краевед-любитель Александр Шестаков, помимо этого чуда, также открыл древнейший город на дне озера примерно того же возраста. По его оценкам, в этом городе проживало порядка 100 тысяч человек. По его словам, селение занимало порядка 2 километров в длину и 300 метров в ширину и состояло из трёх рядов.
Скажите мне друзья, положа руку на сердце, вы слышали что-нибудь об этом геоглифе и о затопленном городе? Зато о рисунках пустыни Наска слышали с вероятностью в 95%.
Ну, хорошо. А об еще более древней находке Урала — Большом Шигирском Идоле— вы хоть что-нибудь слышали? Между тем, по результатам международного исследования по датировке этого экспоната Свердловского краеведческого музея, этой самой древнейшей деревянной пятиметровой скульптуре Земли — 11 тысяч лет!
И Египетские пирамиды — во возрасту всего лишь малые детишки по сравнению с Шигирским Идолом. А ведь фрагменты Идола были обнаружены в Шигирском торфянике при разработке россыпного золота еще в 1890 году! Почему же о нем невозможно ничего прочитать в учебниках отечественной истории, где по-прежнему уныло талдычат о двухтысячелетней истории православной Руси?
Когда первичные исследования показали, что Шигирскому Идолу не менее 9,5 тысяч лет, это вызвало бурю споров и полемики в научной среде россиянских академиков и ученых. Главный аргумент обычен: такого быть не может, потому что не может быть! И споры утихли только лишь когда в Екатеринбург прибыли два профессора — Уве Хойснер из Берлинского археологического института, один из лучших специалистов в мире по древнему дереву, и Томас Тербергер из Ганновера, специалист по ускоренной масс-спектрометрии, единственном современном способе получения достоверных дат. Западенские профессоры отобрали семь образцов, провели исследования и:
— Результаты превзошли наши ожидания, — поделился профессор Тербергер. — Возраст Шигирского идола — одиннадцать тысяч лет. Это чрезвычайно важная цифра для международного научного сообщества, важная для понимания развития цивилизации и искусства Евразии и человечества в целом.
А дальше профессор смятенно начал нести все ту же благоглупую пургу о том, что мол, в то время, одиннадцать тысяч лет назад, охотники, рыболовы и собиратели Урала были не менее развиты, чем земледельцы Ближнего Востока.
Аллё! Дружок! Шигирский идол более чем в два раза старше самых древних египетских пирамид. То есть, пока их проект еще даже не созрел в головах «египтян», на Урале уже было сформировано общество куда более цивилизованное, чем вся западная Европа вместе взятая!
Ну да бес с ними, с этими пугливыми профессорами и академиками! Мы впитываем в себя древний дух этих древних стен и руин. Да, это останки великой трагедии, но это ведь и свидетельства великой цивилизации! Разве не так? Смотрите сами! Комментарии здесь явно излишни!
[/quote]

[свернуть]

[fidel]

Книга
Арнольд Минделл
Тело шамана

Аннотация

[/В глубине ваших повседневных проблем лежит сновидящее тело — ваше самое поразительное переживание, обычно испытываемое только при приближении смерти или в оккультных и шаманских ритуалах. Эта новая, восхитительная и мифическая сторона жизни дает вам более высокий уровень контроля над вашим физическим здоровьем, лучшее понимание сокровенной природы мира. «Тело шамана» побуждает вас жить сновидящим телом вместе с другими и превратить обыденную реальность в особый мир, где возникают все переживания и появляются ответы на глубочайшие жизненные вопросы.

Эта книга основана на личном опыте общения с коренными африканскими, американскими, австралийскими и индийскими целителями, духовными учителями со всего света, а также на моей собственной практике психотерапии, разрешения конфликтов и на практике шаманизма. Все упражнения и методы основаны на сочетании современной психологии и древнего шаманизма.

Часть I. Развитие двойника

Первая часть книги посвящена практическим методам контактирования со сновидящим телом, тому, как стать целым, работе над проблемами тела и сновидения, развитию чувства самости, независимой от общества, пространства и времени.

1. Тело шамана

Почему вам иногда удается найти островок спокойствия посреди хаоса, а порой вы почти тонете в потоке забот, через который несет вас жизнь? Ответ психологов состоит в том, что вы запутались в нерешенных проблемах, которые необходимо проработать. Но не таков ответ шамана. Народные целители говорят, что дух воздействует на разум. Польза и будущее как психологии, так и шаманизма зависят от общего пути этих двух дисциплин. Я представляю упражнения для внутренней работы, которые обновляют древнейший метод решения проблем — транс, пребывание в теле шамана.

2. Шаманизм и процессуальная работа

Мы говорим о снах, телесных ощущениях, симптомах. Но чтобы действительно понять их, нам нужно попасть в поток, из которого они возникают, в то, что их порождает, — в сновидящее тело. Для этого я обсуждаю различные виды внимания и дифференцирую наше обычное, повседневное внимание от «второго внимания», которое концентрируется на необычных ощущениях и фантазиях. Используя второе внимание, вы можете отключиться от нормального «себя» и ощутить сновидящее тело. Таким образом, некоторые проблемы решаются на иррациональном уровне. Развитие второго внимания ведет к новому виду личностного роста и в то же время следует древним традициям. Здесь вы найдете упражнения по работе с телом и сновидением, которые ведут к сновидящему телу.

3. Путь знания

Многие пути ведут к оздоровлению и созданию наполненной жизни. Но центральный аспект всех этих путей — это уважение к иррациональным, могущественным и неведомым силам, которые мы не в состоянии контролировать. Я делюсь опытом, который получил, работая с этими силами в самых разных уголках земного шара. Упражнения помогут вам понять, какие силы действуют в данное время.

4. Первые уроки

В древних шаманских учениях, таких, как учение дона Хуана — колдуна племени яки, говорится, как обрести знание с помощью синхронностей, прислушиваясь к окружающему нас миру. Воспринимая серьезно необычные события внешнего мира и даже веря в собственную ложь, можно приблизиться к своим личностным мифам. В противном случае сама смерть, так сказать, берет вас на мушку и заставляет следовать естественному ходу событий. Я привожу случаи из моей практики, показывающие, каким советчиком может быть смерть, и даю практические упражнения.

5. Охотник

Во всех древних традициях решение личных проблем тесно связано с «силой» и следованием посланиям духа, воплощенным в животных, растениях, в ваших снах и вашем теле. Без контакта с этой силой повседневная жизнь никогда не будет такой, какой могла бы быть. Но чтобы найти силу, вы должны стать охотником и обрести определенный минимум навыков. В этом вам помогут упражнения в конце этой главы.

6. Воин

Возможность покинуть повседневную реальность зависит не от нас, а от более важного фактора, который я называю духом. Переход от нормального состояния к шаманским переживаниям в теле сновидений, статичная картина, получаемая нами из телесных ощущений или образов сна, зависит от этого духа. Но для того чтобы продвинуться на шаг дальше, необходимо развитие «второго внимания». Рассказы и упражнения помогают развивать «второе внимание» в ходе повседневной жизни.

7. Союзник

Мир необычной реальности неизбежно заставляет столкнуться с самой сложной, самой темной и самой ужасающей вещью, которой вы стремились избежать всю свою жизнь, — неописуемым духом, союзником. Но само название этой сущности дает понять, что она содержит ценные знания. Я сосредоточиваюсь на том, как этот демон проявляется в телесных проблемах, в депрессии, в ваших самых необычайных способностях и самых больших неприятностях. Упражнения помогают установить связь между вашими проблемами и вашими союзниками.

8. Тайна союзника

Древние традиции и современная психология советуют либо полностью подчиниться союзнику, либо бороться с духом, угрожающим овладеть вами, разрушающим ваше тело и ваши отношения с другими людьми. В этой главе я исследую значение и природу данной конфронтации и связь этой сущности, вашего духа, с личными проблемами и культурой. Методики и упражнения помогут вам работать с союзником и открыть его тайны.

9. Двойник

С возрастом, встречая союзника и узнавая мифическую историю, стоящую за вашей жизнью, вы избавляетесь от личных проблем. Наступает легендарное время зрелости, и вы теперь просто тот, кто вы есть. Однако другим, наблюдающим вас со стороны, иногда кажется, что у вас появился двойник — существо, не подвластное пространству и времени, с паранормальными свойствами. Этот двойник для ощущающего его всего лишь мимолетная мысль. Развитие, которое начинается с повседневных проблем, приводит вас через становление как охотника и воина к кульминационной точке, где вы целостны и конгруэнтны в любой момент времени. Используя примеры из жизни К.Г. Юнга и моей собственной жизни, я пытаюсь сделать понятным самый таинственный аспект всех психологических и духовных учений — аспект двойника. Упражнения позволяют вам проводить эксперименты с вашим собственным двойником и двойниками ваших друзьях.

10. Путь сердца

Парапсихологические и оккультные фокусы не являются сутью учения шаманизма. В свете переживаний на пороге смерти единственная действительно важная вещь — это наличие в жизни некоего почти не определяемого сердца. Путь сердца — нечто, понимаемое только мудрейшими из вас, только старейшинами, все еще живущими в туземных поселениях. Чтобы найти этот путь, необходимо определенное дисциплинированное внимание, которое развивается в результате тренировок воина. Методы нахождения пути даются в упражнениях, но проблема соединения индивидуальных путей с мировым путем остается открытой.


Часть II. Сновидение в городе

Если меняетесь вы, должен меняться и мир вокруг вас. В противном случае либо ваше развитие нарушается, либо вы испытываете страдания от многолюдности или от изолированности.

11. Смерть или колдовство

Реальность ощущений сновидящего тела, проблем вашего тела и сновидения, рождения и смерти ведут к тому, что концепции психотерапии и практика древнейших шаманских методов должны измениться. Я предлагаю несколько таких изменений и включаю новые подходы к проблемам смерти и умирания. Здесь также имеются упражнения.

12. Совместное сновидение

Город, в котором вы живете, — это не прошлое, которого следует избегать, а источник глобального духа. Я рассказываю о целителях и мудрецах из Африки, Австралии, Индии и Штатов, ставших для меня образцами необыкновенных сил и любви, реальностью жизни с непознанным. Чета африканских знахарей-колдунов была величайшими целителями, о которых мы с Эми только слышали. Душевнобольной монах одного из индийских храмов жил своим сновидящим телом и показал нам бога Шиву. Австралийские туземные целители вызвали в нас чрезвычайно глубокие переживания. Несмотря на все трудности, этот мир — самый невероятный, какой только может вообразить себе человек. Упражнения помогут изучить сновидение в городе.

13. Фантомы и реальные люди

Целители — обыкновенные люди со своими проблемами, как показывают некоторые мои рассказы о гуру и учителях. Все они несли в себе огромную силу, но не все смогли полностью воплотить ее в повседневную жизнь и найти путь сердца. Тем не менее смелость этих наставников, живших сновидящим телом и превращавших жизнь в магию, должна быть оценена по достоинству. Упражнения в конце этой главы учат чтить своих предков, стремиться познать цель их жизни, изучая их родословные.

14. Дорога смерти

Обычная жизнь ведет к гораздо более глубоким познаниям, чем мы могли себе это представить. Но не всегда легко после этого вернуться к нормальной жизни, так как такой вымышленный возврат просто-напросто жизнь сновидящим телом и древним удивительным миром шамана здесь и сейчас, где подобные знания часто кажутся забытыми. То, что случается с вами, группами людей и миром вокруг вас, одновременно ваша дорога смерти и глобальная эволюция. Если вы подавляете свое настоящее «я», появляется угроза изнутри. Живя же им бессознательно и будучи захваченными им, вы получаете проблемы извне. В этой главе я обсуждаю плодотворный конфликт воина с внутренним и внешним миром. Такой тренинг может быть необходим, что выжить на дороге смерти и в поединке с духом. Успех или неудача в этой мифической попытке могут определять не только продолжительность отдельной жизни, но и долговечность культуры будущего. Упражнения помогут вам в отношении дороги смерти.

15. Время сновидений и изменения в культуре

Что случиться с культурами в будущем? Время сновидений принесет изменения в окружающую обстановку, в ваши отношения и жизнь общества. Доступ к сновидящему телу создает новое ощущение просветленности, в котором ваша связь с природой сочетается с влиянием на развитие истории.
spoiler]

[свернуть]

[fidel]

Нагуализм – учение Кастанеды

Спойлер

Нагуализм – учение Кастанеды
02 Июня 2012  Азбука Развития Rating:
Статья – теоретический обзор нагуализма (так называл свою систему знаний кастанедовский дон Хуан).
Мы окунемся в космос новых видящих, рассмотрим отличия учения Кастанеды от восточных и западных концепций.
Факты биографии Кастанеды и особенности его мировоззрения рассматриваться в статье не будут. Материал предназначен для подготовленного читателя.
Нагуализм – космос тольтеков
Давай сразу расставим точки над i. Надеюсь, заинтересовался статьей подкованный и ищущий читатель, поэтому не буду лить воду, которой и без того полно в Интернете.
Нагуализм – это не религия и ничего общего с религией и духовностью любого рода не имеет. Общим может считаться только термин. Нагуаль или нагваль – слово, означающее «Дух».
Понятие Духа в различных вероучениях очень человеческое, отсюда их популярность. Что-то абстрактное и жестокое в своей непостижимости не может греть сердца людей в течение тысячелетий. Поэтому нагуализм или учение Кастанеды не сможет быть долгое время популярным. Это пройдет. Если только его не профанируют, низведя до уровня эзотерики для пэтэушников.
Судя по количеству книг «магов»-продолжателей, именно это сейчас и происходит.
Слово «тольтеки» используется в кастанедовском смысле. Тольтеки – группа магов, придерживающихся традиции, которой около 3000 лет. Новые видящие – тольтеки, решившие изменить традицию. Раскол произошел в конце 19 века. Смысл изменения – отказ от утилитарного использования могущества этой системы.

[свернуть]

[fidel]

Книга Наставления
Шри Раманы Махарши

«Познайте сначала, кто вы. Это не требует чте-
ния священных Писаний или изучения наук. Это
просто Переживание. Состояние Бытия постоян-
но присутствует здесь и теперь».
«Окончательная Истина так проста. Она – не что
иное, как пребывание в своем первоначальном,
чистом состоянии. Это всё, что требуется делать».

Спойлер

1. А т м а н . Этот термин употребляется наи-
более часто. Махарши определял его, говоря, что
А т м а н , или истинное Я, есть, вопреки опыту
восприятия, не переживание индивидуальности, но
безличное, всеобъемлющее сознавание. Это со-
знавание нельзя путать с индивидуальным «я»,
которое, по словам Бхагавана, в действительнос-
ти не существует, будучи продуктом ума, загора-
живающим истинное переживание А т м а н а . Шри
Рамана настаивал, что А т м а н всегда присутст-
вует и всегда переживается, но сознательно по-
знается как Реальность только с прекращением
действия само-ограничивающих склонностей ума.
Постоянное и непрерывное сознавание А т м а н а *
называют Само-реализацией.

[свернуть]

[fidel]

Недавно наткнулся на похоже бестселлер
Deepak Chopra
или
EL SENDERO DEL MAGO
Путь мага
пытаюсь понять что это
Deepak Chopra Higher States of Consciousness

[fidel]

А.И. Давлетшин
Заметки о религиозно-мифологических представлениях в Мезоамерике

Истин ли ты, тот, кто один над всеми вещами властвует, Податель Жизни?
Правда ли это? Может быть не так оно, как говорят?
Пусть не терзаются наши сердца! Обо всём, что истинно, говорят, что не истинно.
Только Податель Жизни будет судьёй.
Пусть не терзаются наши сердца! Потому что он — Податель Жизни.

Спойлер

В основе мезоамериканских религий лежит представление о божественной всепроникающей силе, которая пронизывает мир и находит своё проявление в отдельных богах, людях, природных явлениях и одушевлённых предметах.

Концепция всепроникающей божественной силы является ключевым понятием в системе мезоамериканских религий. Когда испанские монахи попытались описать «языческие культы» индейцев, они быстро нашли слово, которое соответствовало их представлением о Боге. В разных языках оно было разным: у юкатанских майя кух, у чоланских майя чух, у астеков тэотль, у сапотеков питао, у соке маса и т.д. Однако, современные этнографические исследования, а также внимательное изучение иероглифических надписей и индейских текстов эпохи конкисты показали, что испанцы были далеки от истины. Чоланское слово чух, и соответствующие ему слова в других языках, связаны не столько с представлением о боге или богах, сколько с представлением о душе человека и вещей, с его судьбой. Слово чух скорее обозначает божественную силу - важную составляющую души, которую можно потерять и приобрести и которая является неизменным атрибутом богов и сильных мира сего, иначе, чем же ещё они могут быть сильны? Это понятие больше напоминает концепцию полинезийской маны, чем европейские представления о Боге или душе. Вот, что говорят сами майя:

Чулель - это внутренняя, личная «душа», находящаяся в сердце каждого человека; она также находится в кровеносных сосудах, которые связаны с сердцем. Душа помещается в тело зародыша богами-предками. Она состоит из тринадцати частей и потеря одной из них требует специальной знахарской церемонии для того, чтобы вернуть её. Хотя чулель может быть разделена на отдельные части, как это бывает во время «потери души», она - вечная и неуничтожимая.

В действительности всё важное и ценное обладает чулель: домашние животные и растения, соль, дома и очаги, кресты, святые, музыкальные инструменты, маис, и все другие боги пантеона. Наиболее важные взаимодействия во вселенной происходят не между лицами и предметами, а между внутренними душами лиц и материальных предметов.

И ещё:

Говорят, что мужчина от самого времени своего рождения обладает большим количеством «тепла», чем женщина; его чулель (душа) сильнее, чем её, благодаря большему количеству тепла. Большее количество тепла объясняется тем, что он вынужден выполнять обязанности, которые ложатся на его плечи. Он тот, кто продолжает то, что начали боги на «заре мира».

Считается, что с самого своего рождения человек накапливает «тепло», которое является «силой души»; при вступлении в какую-то религиозную или социально важную должность, при женитьбе или получении первого и второго имени и т.п. человек приобретает соответствующее количество «тепла». Различные религиозные церемонии, в том числе, обряды кровопускания, направлены на то, чтобы предохранить человека от возможной «потери души», которая грозит человеку болезнью или смертью.

Концепция всепроникающей божественной силы находит своё отражение в представлениях о том, что боги могут воплощаться в людей. По всей Мезоамерике найдены монументальные памятники и предметы мелкой пластики, на которых цари изображены как имперсонаторы богов, исполняющие ритуальные танцы, играющие в мяч и т.д. Элементы убранства правителей, а также подписи к ним, позволяют определить, какое именно божество в данном случае имперсонирует правитель. Во время прихода испанцев на Юкатане существовали так называемые пророки чиламы (букв. переводчик), которые с помощью специальных техник «вынуждали богов воплощаться в них и пророчествовать их устами».

Из иероглифических текстов мы знаем, что не только люди и боги, но также горы, храмы, стелы, сосуды, серьги, обладают своими собственными «божественными» именами, т.е. имеют душу. Примечателен в этом отношении царский скипетр кавиль. Взятие этого скипетра символизировало восшествие правителя на престол; такие скипетры были найдены при археологических раскопках. Они изображают бога Кавиль - существо с безобразным лицом и большим носом, тело которого заканчивается змеёй. И бог Кавиль, живущий на небесах, и маленькие скипетры кавили, его изображающие, являются одним и тем же существом. Кроме того, бог Кавиль имеет «магического двойника», которого зовут Первый Змей (змеиная часть скипетра кавиля указывает на его вторую сущность). Этот бог изображается двояко: либо появляющимся из чаши с принесённой в жертву кровью, либо в виде ритуального предмета - «небесной полосы», представляющую собой двухголовую змею, из раскрытых челюстей которой выглядывают Кавили. Взятие «небесной полосы» символизировало то же самое, что и взятие скипетра - восшествие на престол. В одном из текстов о «небесной полосе» говорится, что «царь взял бога». Таким образом, бог Кавиль не только существует в двух ипостасях, но в бесчисленных скипетрах и «небесных полосах», которые его изображают, он также существует воплощенным в царей, которые его имперсонируют.

Учение о тоналях, другая важная концепция, которую разделяют все мезоамериканские религии, является прямым следствием из представлений о божественной всепроникающей силе. Разные народы использовали разные термины для обозначения этого явления: астекское тональ, наваль (нагваль), майя уай, лаб, соке хама и т.д. Суть этих представлений состоит в том, что у каждого человека есть его магический двойник - тональ; этот человек в свою очередь является тоналем тому существу, который является его тоналем. Человек и его тональ тесно связаны друг с другом магическим образом с самого момента своего рождения; они разделяют единую душу и единую судьбу. Если что-то случиться с тоналем, например, если он умрёт или будет убит, то же самое произойдёт и с человеком.

Вот, пример современной сказки с характерным сюжетом:

Жила-была, мол, женщина, у которой был демон. Демоном женщины была лиса. Эта женщина была слепа, но, мол, была она очень искусна в колдовстве. Лисий дух той женщины был случайно застрелен охотниками. Тот час же она умерла, потому что лисий дух слепой колдуньи был убит. Но женщина, которая умерла, всё ещё продолжала колдовать. Но эта старая женщина, мол, была очень искусна в колдовстве.

Существовали значительные вариации в представлениях о тонале. Одни народы полагали, что тональ есть у каждого человека, другие, что ими обладают только колдуны и высокопоставленные люди. Излюбленным образом тоналя колдуна является ягуар. Цари и некоторые боги также обладают «магическими двойниками». Именно с помощью своего тоналя колдуны могут совершать магические действия, например, похищать души людей, вызывая болезнь или смерть. Согласно преданиям, общение с тоналем и манипуляция им происходит во сне; в представлениях индейцев душа во время сна полностью или частично покидает тело человека и путешествует по «верхнему, среднему и нижним мирам». Именно в этот момент существует наибольшая вероятность «потерять душу». В этом учение о тоналях напоминает шаманистические представления народов Сибири и Северной Америки.

Кровопускание, как особая религиозная практика, составляет характерную особенность мезоамериканских религий. Изображения высокопоставленных лиц, совершающих ритуал кровопускания, представляют собой одну из популярных тем в искусстве Мезоамерики. Практиковались разные формы этого обряда. С помощью специальных ритуальных предметов, таких как шип ската хвостокола или шип колючего растения агава, индейцы прокалывали различные части тела и собирали вытекающую кровь на бумагу, которую потом подносили божеству. Чем более болезненным было жертвоприношение, тем более действенным оно считалось - прокалывали мочку уха, язык, щёки, кожу на бёдрах. Иногда через проколотое отверстие пропускали верёвку, которая пропитывалась кровью; подобная операция очень болезненна. Испанский монах Диего де Ланда так описал в 16 веке одну из разновидностей этого обряда:

В других случаях они делали бесчестное и печальное жертвоприношение. Те, кто его совершали, собирались в храме, где, встав в ряд, делали себе несколько отверстий в мужских членах, поперёк сбоку, и, сделав это, они продевали через них возможно большое количество шнурка, сколько могли, что делало их всех связанными и нанизанными; также они смазывали кровью всех этих членов статую демона. Тот, кто больше сделал, считался наиболее мужественным.

Из иероглифических текстов майя мы знаем, что приношение крови было одной из главных обязанностей царя; кровопусканиями сопровождались ритуалы, связанные с восшествием царя на престол, поминовением предков, обращением к богам и окончанием календарных циклов. Титул чахом «разбрызгивающий капли» используется как синоним царя.

Практика кровоприношений тесно связана с представлением о божественной субстанции, пронизывающей мироздание. Согласно мезоамериканским представлениям, кровь это материальный носитель души, которая живёт в сердце человека. Индейцы до сих пор полагают, что пульс является её ощутимым, материальным проявлением. Высвобождая силу, которая заключена в крови, человек может повлиять на ход событий, предотвратить несчастья, накормить богов и даже вызвать их к жизни из небытия. Так, на одной из стел, посвященных окончанию 20-летия, в честь которого правители майя совершали кровопускания, говорится «родились боги, Бог Ночи и Бог Дня, и сделал это царь Ицамна-Кавиль». Над правителем изображены Бог Ночи и Бог Дня, которые как бы купаются в облаках пара, исходящего из пролитой крови.

Сила человека находится в зависимости от его социального положения, от должности, которую он занимает. Именно поэтому цари, как потомки богов и обожествлённых предков, обладают наибольшим количеством силы, именно поэтому на их плечи ложится обязанность с помощью священных ритуалов, в частности, кровопусканий, поддерживать мировой порядок, благосостояние народа и обеспечивать благосклонность богов. Боги названы в текстах как «забота царя» - он должен их кормить, делать статуи, строить храмы, совершать подношения. Если правитель не ведёт себя подобающим образом, его народ и царство ждут неминуемые несчастья.

Сказания астеков о сотворении мира утверждают, что бог Кецалькоатль оросил собственной кровью кости предков для того, чтобы создать общинников, простых людей. Миф наглядно демонстрирует с одной стороны, что божественная субстанция крови обладает огромным созидательным потенциалом, а с другой, что существует чёткое противопоставление между царями и простыми смертными, и цари, скорее боги, нежели люди. Имена, которые наследники получали при восшествии на престол, уравнивают царей с богами - они представляют собой сжатое описание каких-то мифологических сюжетов: Рождается-Из-Неба-бог-Чак, Сжигает-Небо-бог-Кавиль, Печально-Сердце-Горячего (горячий, т. е. «исполненный силы»). Имена правителей одного царства, как правило, упоминают одного и того же бога, иными словами, у правящей династии существовал свой собственный бог покровитель, и цари рассматривались как его воплощения.

Кровопускания не были единственной формой жертвоприношений, практиковавшимися индейцами. Известно, что индейцы постились, не употребляя в пищу соль и пряности, возжигали ароматные курения, приносили в жертву птиц, бабочек и людей. Последняя практика также связана с представлениями о крови как о вместилище божественной силы.

Учение о циклах времени играло огромную роль в космологических представлениях и повседневной жизни индейцев. Древние мезоамериканцы обладали удивительными астрономическими знаниями. Ещё в конце 1-ого тысячелетия до нашей эры они разработали систему абсолютной датировки, которая ведёт свой отсчёт от мифической даты сотворения мира в 3114г. до н.э. (эта календарная система точнее, чем та, которой пользуемся мы). Ещё раньше они изобрели священный 260-дневный календарь, который позволяет предсказывать солнечные и лунные затмения, а также движение планеты Венера. Такое раннее развитие астрономических знаний связанно с необходимостью точно предсказывать смену сезона потому, что ошибка в 1 день может обернуться потерей урожая всего года.

Календарные знания получили особое преломление в мезоамериканских религиях. Так одна из функций священного 260-дневного календаря состоит в том, чтобы давать имя людям в соответствии с днём, в который они рождаются. Не только люди, но и боги получали свои имена в соответствии с днём, в который они рождались или совершали великие деяния. Однако календарное имя это не просто имя (как правило, индейцы имели два имени: одно календарное, другое личное); это также знак, под которым рождается человек, и его судьба. Существовали жрецы, которые делали предсказания о судьбе человека, пользуясь специальными книгами. Знаменитые астекские книги тональпоуалли с таблицами дней скорее переводятся не «счёт дней», как часто пишут, а «счёт душ». Согласно испанским миссионерам, индейцы могли, пользуясь такими книгами, «манипулировать судьбой». Достаточно, было ребёнка, родившегося под плохим знаком, назвать календарным именем близкого дня, с более благоприятными прогнозами на будущее.

Мезоамериканцы верили в то, что различные астрономические события имеют огромное влияние на их жизнь. Если, например, беременная женщина увидит солнечное затмение, то у неё родиться мёртвый ребёнок; Венера была символом войны, и время, когда планета дольше всего видна на небе, считалось наиболее благоприятным для проведения военных походов; если маис посадить на убывающей луне, ростки засохнут на корню или будут съедены крысами.

Индейцы верили в цикличность мировых событий, поэтому круглые даты (400-летия, 20-летия и 52-летия) в их глаза выглядели особенно важными; в эти дни правители воздвигали монументы, повязывали их и окропляли кровью для того, чтобы дать им жизнь. С этими представлениями связан один интересный эпизод из истории майя. Царства Наранхо и Караколь издавна враждовали друг с другом. Караколь часто одерживал победы, которые были запечатлены на иероглифической лестнице. Когда в 680 г. цари Наранхо захватили Караколь, первое, что они сделали, - это разобрали лестницу и вывезли её в своё царство, где сложили её неправильно так, что все даты оказались перепутаны. Таким образом, цари Наранхо пытались преодолеть «цикличность истории», изменить ход событий.

В иероглифических текстах цари часто проводят параллели между собой и событиями, которые они совершают, с богами и деяниями, совершавшимися богами в мифические времена. Некоторые из этих событий происходили миллионы лет назад. Так, то, что некогда было совершено богами на заре мира и послужило основой существующего мира, повторяется царями, полубогами-полулюдьми, на чью долю выпадет обязанность поддерживать существующий миропорядок.

Космология. В Мезоамерике бытовали сложные космогонические представления, которые варьировали в зависимости от времени и региона. Согласно астекам, мир был создан Тескатлипокой и Кецалькоатлем из чудовища Тлальтекутли, разодранного ими на две части: небо и землю. Мир имеет горизонтальное и вертикальное членение. В первом делении различаются 4 части света и центр, каждое из которых имеет своё мировое дерево, соединяющее миры, соответствующую птицу и цвет (запад - голубой, север - жёлтый, восток - красный, юг - зелёный). У каждой части света есть свой бог-покровитель. В вертикальном направлении мир делится на 13 небес, средний мир и 9 преисподних. На небесах расположены светила, боги, души воинов, погибших в бою, и женщин, умерших при родах. На верхних 2 небесах обитает божественная пара Ометекутли и Омесиуатль, породившая богов и людей. В 9 преисподних живут бог смерти Митлантекутли и его жена Миктлансиуатль, а также души умерших простой смертью. В космологии астеков наличествует принцип дуалистичности - извечной борьбы двух начал. Сотворённый мир прошёл через 4 «мировые эпохи», каждая из которых заканчивалась разрушением мира: пожаром, потопом и т.п. Мы живём во время пятой эпохи, которой правит бог солнца Тонатиу; она должна будет закончиться страшными катаклизмами. Каждые 52 года мир подвергается опасности быть уничтоженным, боги решают, продлить ли его существование на новый период.

Представления о мире других мезоамериканских народов схожи, но отличаются в деталях. У майя, например, цветовая символика другая, а бог дождя Чак существует в пяти ипостасях, расположенных соответственно горизонтальному членению мира (Белый Чак на севере, Жёлтый Чак на юге и т.д.). Согласно иероглифическим текстам, когда человек умирает, его «белый цветок» (метафорическое описание души), испарясь, отправляется в водный мир, находящийся под землёй, путь к которому лежит через гору. Подземный мир - это также место обитания тоналей.

К моменту прихода испанцев астеки стали просто одержимы идеей о надвигающем конце «современной эпохи» и разрушении мира. Единственным способом в их представлении поддержать существующий миропорядок и умилостивить богов были масштабные человеческие жертвоприношения, ибо кровь «пища богов» - единственное, что может дать силу богам сохранить мировое равновесие. Жрецы вырывали сердце и подносили его ещё бьющееся и брызжущее кровью к статуе бога, окропляя её. В 1478г. во время освящения Великого Храма столицы астеков Теночтитлана за четыре дня в жертву было принесено около 20000 человек. Подобные практики существовали у многих мезоамериканских народов, но нигде и никогда они не принимали подобных масштабов.

Сомнения в истинности религиозных доктрин было присуще людям отдалённых эпох не в меньшей мере, чем нам с вами. Конечно, исторические и религиозные тексты Мезоамерики не оставляют никакого места для возможных сомнений, однако до нас также дошли стихи астекских поэтов, которые заучивались наизусть и передавались из поколения в поколение. Многие из них являют собой настоящие шедевры философской и религиозной лирики. Значительная доля стихотворных произведений царя Несауалькойотля (1402-1472) посвящены Подателю Жизни и Создателю Самого Себя, и его восхвалению. В то же время некоторые строфы выражают сомнения в истинности и благостности бога, о процветании культа которого столь ратовал Несауалькойотль, а также о возможной жизни человека после смерти.

Истин ли ты, тот, кто один над всеми вещами властвует,
Податель Жизни?
Правда ли это? Может быть не так оно, как говорят?
Пусть не терзаются наши сердца! Обо всём, что истинно, говорят, что не истинно.
Только Податель Жизни будет судьёй.
Пусть не терзаются наши сердца! Потому что он - Податель Жизни.

[свернуть]

Заметки о религиозно-мифологических представлениях
в Мезоамерике

[fidel]

УЭЙН ДАЙЕР - ЭНЕРГИЯ НАМЕРЕНИЯ

[swarm]

УЭЙН ДАЙЕР - ЭНЕРГИЯ НАМЕРЕНИЯ

Стоит почитать, в смысле?
В посте ссылки на текст нет, только на обложку.

[fidel]

Стоит почитать, в смысле?

ты же помниш что делают в мексике с книгами

В посте ссылки на текст нет, только на обложку.

http://thelib.ru/books/dayer_ueyn/sila_namereniya-read.html