альтернативный перевод Кастанеды

[Nancy]

здесь будет выкладываться альтернативный воинский перевод некоторых отрывков из книг Кастанеды
если у кого-то будут комментарии или предложения к переводу, прошу писать в личку, дабы сохранить чистоту темы

если у вас возникнет желание поучаствовать, просьба указывать откуда взят отрывок, выкладывать его также в оригинале и желательно выкладывать перевод Софии, выделяя расхождения в переводе, которые, на ваш взгляд, заметно меняют оттенок текста

для обсуждения содержания отрывков, просьба создавать отдельные темы
все сообщения на отвлеченные темы будут удаляться

Он сказал, что есть много вещей, которые могут выводить человека из себя, особенно если у него нет решимости – целеустремленности, требуемой для обучения, но когда у человека есть четкое, несгибаемое намерение, чувства никаким образом не могут стать помехой, т.к. он способен их контролировать.
[Учение Дона Хуана, часть 1, глава 5]

 English version

He said there were lots of things that could drive a man mad, especially if he did not have the resolution- the purpose, required for learning; but when a man had a clear, unbending intent, feelings were in no way a hindrance, for he was capable of controlling them.

[свернуть]

 Перев. с англ. - К: "София", 2003

Он сказал, что существует множество вещей, способных свести с ума, в особенности если у тебя нет решимости, нет устремленности, необходимой для обучения; но если у человека непоколебимая устремленность, никакие эмоции не могут быть препятствием, потому что он способен держать их в узде.

[свернуть]

[Nancy]

Я хватался за вещи, как дети хватаются за сладости. Трава дьявола – это только один из миллиона путей. Что угодно – один из миллиона путей.
Поэтому ты всегда должен помнить, что путь – это только путь. Если ты чувствуешь, что ты не должен следовать ему, ты не должен оставаться на нем ни при каких условиях.
Чтобы обладать такой ясностью, ты должен вести дисциплинированную жизнь. Только тогда ты узнаешь, что любой путь – это только путь, и нет ничего постыдного в том, что бы тебе или кому-то другому оставить его, если это то, что говорит тебе сердце. Но твое решение продолжать путь или оставить его должно быть свободным от страха и честолюбия.
Я предупреждаю тебя. Смотри на каждый путь внимательно и сознательно. Испытывай его столько раз, сколько посчитаешь необходимым.
Затем задай себе, и только себе один вопрос. Этот вопрос, который задают только очень пожилые люди. Мой бенефактор сказал мне об этом однажды, когда я был молод, и моя кровь была слишком горячей, чтобы понять это. Теперь я это понимаю. Я расскажу тебе, что это за вопрос: «Имеет ли твой путь сердце?»
Все пути одинаковы: они ведут в никуда. Есть пути идущие через кусты или в кусты. В моей собственной жизни, я могу сказать, я прошел через длинные, длинные пути, но я нахожусь нигде. Сейчас вопрос моего бенефактора имеет для меня значение.
«Имеет ли этот путь сердце?» Если имеет, путь хороший. Если нет, он бесполезен. Оба пути ведут в никуда, но один имеет сердце, а другой – нет.
Один путь делает путешествие радостным. Пока ты идешь по нему, ты един с ним. Другой заставит тебя проклинать свою жизнь. Один делает тебя сильным, другой ослабляет тебя
[Учение Дона Хуана, часть 1, глава 5]

 English version

I grabbed onto things the way kids grab onto candy. The devil's weed is only one of a million paths. Anything is one of a million paths.
"Therefore you must always keep in mind that a path is only a path. If you feel you should not follow it, you must not stay with it under any conditions.
"To have such clarity, you must lead a disciplined life. Only then will you know that any path is only a path, and there is no affront to oneself or to others in dropping it if that is what your heart tells you to do. But your decision to keep on the path or to leave it must be free of fear or ambition.
"I warn you. Look at every path closely and deliberately. Try it as many times as you think necessary.
"Then ask yourself, and yourself alone, one question. This question is one that only a very old man asks. My benefactor told me about it once when I was young, and my blood was too vigorous for me to understand it. Now I do understand it. I will tell you what it is: 'Does this path have a heart?'
"All paths are the same: They lead nowhere. They are paths going through the bush, or into the bush. In my own life, I could say I have traversed long, long paths, but I am not anywhere. My benefactor's question has meaning now.
"'Does this path have a heart?' If it does, the path is good. If it does not, it is of no use. Both paths lead nowhere; but one has a heart, the other does not.
"One makes for a joyful journey. As long as you follow it, you are one with it. The other will make you curse your life. One makes you strong: The other weakens you."

[свернуть]

 Перев. с англ. - К: "София", 2003

Я хватался за вещи, как дети хватаются за сладости. "Трава дьявола" - это лишь один из миллиона путей. Да и все что угодно - лишь один путь из миллиона (un camino centre cantidades de aminos). Поэтому ты всегда должен помнить, что путь - это только путь; если ты чувствуешь, что он не по тебе, то должен оставить его любой ценой. Чтобы обладать такой ясностью, ты должен вести дисциплинированную жизнь. Только при этом условии ты будешь знать, что любой путь - это всего лишь путь, и ничто не мешает ни тебе самому, ни кому угодно оставить его, если это велит тебе твое сердце. Но предупреждаю: твое решение должно быть свободно от страха или честолюбия. Смотри на любой путь прямо и без колебаний. Испытай его столько раз, сколько найдешь нужным. Затем задай себе, и только себе самому, один вопрос. Этот вопрос задают лишь очень старые люди. Мой бенефактор задал мне его однажды, когда я был молод, но понять его мне тогда помешала слишком горячая кровь. Теперь я его понимаю. Я задам этот вопрос тебе: имеет ли твой путь сердце? Все пути одинаковы: они ведут никуда. Они ведут через кусты или в кусты. Я могу сказать, что в своей жизни прошел длинные-длинные пути, но я не нахожусь нигде. Таков смысл вопроса, который задал мой бенефактор.
Есть ли у этого пути сердце? Если есть, то это хороший путь: если нет, то от него никакого толку. Оба пути ведут никуда, но у одного есть сердце, а у другого - нет. Один путь делает путешествие по нему радостным: сколько ни странствовать, ты и твой путь нераздельны. Другой путь заставит тебя проклинать свою жизнь. Один путь дает тебе силы, другой - уничтожает тебя.

[свернуть]

[Rei]

случайно только что в тырнэте нашёл:

Книга 6, глава 5 Эпизод, когда Кастанеда приехал к хенаросам и они пошли гулять по Мехико. И вот там есть момент, когда Бениньо купил фотоаппарат и сделал 425! снимков. Странный поступок, правда?
Смотрим перевод у Софии : «Бениньо приобрел фотоаппарат в магазине подержанных товаров. Своим "Полароидом" он сделал 425 снимков».
Английский : «He took four hundred and twenty-five shots without any film». Уточненный перевод: «Он сделал им 425 снимков, не заряжая пленки».

[Nancy]

Нашей следующей остановкой был город Мехико. Мы остановились в отделе неподалеку от парка Аламеда, где дон Хуан и я однажды уже останавливались. В течение двух дней мы были идеальными туристами. Мы ходили по магазинам и посетили столько достопримечательностей, сколько было возможно. Женщины выглядели просто сногсшибательно. Бениньо купил камеру в  ломбарде. Он сделал 425 снимков без какой-либо фотопленки.

 English version

Our next stop was Mexico City. We stayed at a hotel by the Alameda Park where don Juan and I had once stayed. For two days we were perfect tourists. We shopped and visited as many tourist spots as possible. The women looked simply stunning. Benigno bought a camera in a pawn shop. He took four hundred and twenty-five shots without any film.

[свернуть]

 Перев. с англ. - К: "София", 2003

Затем мы приехали в Мехико и остановились в отеле неподалеку от парка Аламеда, там же, где я когда-то останавливался с доном Хуаном. В течение двух дней мы вели себя как обыкновенные туристы. Мы делали покупки и посещали столько туристских мест, сколько могли. (предложение в переводе отсутствует) Бениньо приобрел фотоаппарат в магазине подержанных товаров. Своим "Полароидом" он сделал 425 снимков.

[свернуть]

[Nancy]

- Ты знаешь что-нибудь об окружающем мире? - спросил он.
- Я знаю всякого рода вещи - сказал я.
- Я имею в виду, ты когда-нибудь чувствовал мир вокруг себя?
- Я чувствую мир вокруг себя настолько, насколько могу
- Этого недостаточно. Ты должен чувствовать все, в ином случае мир теряет своё значение.
Я озвучил классический аргумент, что мне не нужно пробовать суп,  чтобы узнать его рецепт, или мне не нужно получать электрический шок, чтобы узнать об электричестве.
- В твоих устах это звучит глупо, - сказал он. Как я вижу, ты хочешь цепляться за свои аргументы, несмотря на то, что они ничего тебе не приносят, ты хочешь оставаться тем же, даже ценой своего благополучия
- Я не понимаю, о чем ты говоришь.
- Я говорю о том, что ты не полный. Ты не спокоен.
Это утверждение вызвало у меня раздражение. Я чувствовал себя оскорбленным. Я подумал, что он определенно не достаточно компетентен в том, чтобы судить о моем поведении или моей личности.
- Ты измучен проблемами, сказал он. Почему?
- Я всего лишь человек, дон Хуан. Сказал я раздраженно.
Я сделал это утверждение в таком же тоне, как делал его мой отец. Всякий раз когда он говорил, что он всего лишь человек, он неявно подразумевал что он слабый и беспомощный, и его утверждение, как и мое, было наполнено безысходным отчаяньем.
Дон Хуан посмотрел на меня так же, как в первый день нашей встречи.
- Ты думаешь о себе слишком много, - сказал он и улыбнулся. И это дает тебе странную усталость, которая заставляет тебя закрыться от окружающего тебя мира и цепляться за свои аргументы. Поэтому, все, что у тебя есть - это проблемы. Я тоже только человек, но под этим я не имею в виду то, что и ты.
- Что ты имеешь в виду под этим ?
- Я преодолел все свои проблемы. Очень жаль, что моя жизнь так коротка, что я не могу охватить всё, что мне нравится. Но это не проблема, это только сожаление. [Отдельная реальность, Введение]

 English vershion

"Do you know anything about the world around you?" he asked.
"I know all kinds of things," I said.
"I mean do you ever feel the world around you?"
"I feel as much of the world around me as I can."
"That's not enough. You must feel everything, otherwise the world loses its sense."
I voiced the classical argument that I did not have to taste the soup in order to know the recipe, nor did I have to get an electric shock in order to know about electricity.
"You make it sound stupid," he said. "The way I see it, you want to cling to your arguments, despite the fact that they bring nothing to you; you want to remain the same even at the cost of your well-being."
"I don't know what you're talking about."
"I am talking about the fact that you're not complete. You have no peace."
That statement annoyed me. I felt offended. I thought he was certainly not qualified to pass judgment on my acts or my personality.
"You're plagued with problems," he said. "Why?"
"I am only a man, don Juan," I said peevishly.
I made that statement in the same vein my father used to make it. Whenever he said he was only a man he
implicitly meant he was weak and helpless and his statement, like mine, was filled with an ultimate sense of despair.
Don Juan peered at me as he had done the first day we met.
"You think about yourself too much," he said and smiled. "And that gives you a strange fatigue that makes you shut off the world around you and cling to your arguments. Therefore, all you have is problems. I'm only a man too, but I don't mean that the way you do."
"How do you mean it?"
"I've vanquished my problems. Too bad my life is so short that I can't grab onto all the things I would like to. But that is not an issue; it's only a pity."

[свернуть]

  Перев. с англ. - К: "София", 2003

- Ты что-нибудь знаешь об окружающем тебя мире? - спросил он.

- Ну, я знаю многое...

- Нет, я имею в виду другое. Ты когда-нибудь ощущаешь мир вокруг себя?

- Насколько могу.

- Этого недостаточно. Необходимо чувствовать все, иначе мир теряет смысл.

Я привел классический довод - что не обязательно пробовать суп, если хочешь узнать его рецепт, и вовсе уж ни к чему совать пальцы в розетку, чтобы познакомиться с электричеством.

- Ты заставляешь это звучать глупо, - сказал дон Хуан, - Насколько я понимаю, ты намерен цепляться за свои доводы, хотя они ничего тебе не дают. Ты хочешь остаться прежним даже ценой своего благополучия.

- Я не понимаю, о чем ты говоришь.

- Я говорю о том, что в тебе нет целостности. В тебе нет покоя. Его слова вызвали у меня раздражение. Я почувствовал себя оскорбленным. В конце концов, кто он такой, чтобы судить о моих поступках или о моей личности?

- Ты измучен проблемами, - сказал он. - Почему?

- Я всего лишь человек, дон Хуан, - сказал я.

Я придал этой фразе интонацию, с которой ее произносил мой отец. Он говорил так в тех случаях, когда хотел сказать, что слаб и беспомощен. Поэтому в его словах, как и в моих сейчас, всегда звучали отчаяние и безысходность.

Дон Хуан посмотрел на меня так же, как тогда на автостанции.

- Ты слишком много думаешь о своей персоне, - сказал он и улыбнулся. - А из-за этого возникает та странная усталость, которая заставляет тебя закрываться от окружающего мира и цепляться за свои аргументы. Поэтому кроме проблем у тебя не остается ничего. Я тоже всего лишь человек, но когда я это говорю, то имею в виду совсем не то, что ты.

- Тогда что же?

- Я разделался со своими проблемами. Очень плохо, что жизнь коротка, и я не успею прикоснуться ко всему, что мне нравится. Но это не проблема; это просто сожаление.

[свернуть]

[Nancy]

4 природных врага. Начало

Воскресенье, 15 апреля 1962
Когда человек начинает учиться, он никогда не имеет четкого представления о своих целях. Его цель ошибочна. Его намерение туманно. Он надеется на награды, которые никогда не материализуются, потому что он не знает ничего о трудностях обучения.

Он медленно начинает учиться – сначала непрерывно шаг за шагом, затем цельными кусками. И вскоре его мысли приходят в противоречие. То что он узнает, никогда не совпадает с тем, что он себе рисовал или представлял, и поэтому он начинает бояться. Учение никогда не является тем, что от него ожидают. Каждый шаг обучения – новая задача, и страх, который человек переживает, растет безжалостно и неуклонно. Его цель становится полем битвы.

И таким образом, он сталкивается со своим первым природным врагом: Страх! Ужасный враг – коварный и трудно преодолимый. Он таится за каждым поворотом пути, подкрадываясь и выжидая. И если человек, напуганный его присутствием, убежит, его враг положит конец его поискам.

- Что произойдет с человеком, если он убежит от страха?

- Ничего с ним не произойдет, кроме того, что он никогда не будет учиться. Он никогда не станет человеком знания. Он может стать хулиганом или безвредным напуганным человеком. Так или иначе,  он будет побежденным. Его первый враг положит конец его стремлениям.

- И что он может сделать, чтобы преодолеть страх?

- Ответ очень простой. Он не должен убегать. Он должен бросить вызов, не поддаваться своему страху, и вопреки ему, он должен сделать следующий шаг в обучении, и следующий, и следующий. Он должен быть полностью испуганным, и тем не менее он не должен останавливаться. Это правило! И наступит момент, когда его первый враг отступит. Человек начнет чувствовать уверенность в себе. Его намерение станет сильнее. Учение не будет для него больше пугающей задачей.
Когда придут эти радостные моменты, человек сможет сказать без сомнений, что он победил своего первого природного врага.

- Это происходит сразу, дон Хуан, или постепенно?

- Это происходит постепенно, и все же страх преодолевается внезапно и быстро

- Не будет ли человек снова бояться, если что-то новое будет происходить с ним?

- Нет. Тот, кто однажды преодолел страх, тот свободен от него до конца своей жизни, потому что вместо страха, он приобретает ясность – ясность ума, которая стирает страх. К этому времени человек знает его свои желания. Он знает, как удовлетворить свои желания. Он может предвидеть новые шаги в обучении, пронзительная ясность окружает все. Человек чувствует, что ничего не скрыто.

И так он встречает своего второго врага: Ясность! Эта ясность ума, которую так сложно достичь, рассеивает страх, но также ослепляет.

Она заставляет человека никогда не сомневаться в себе. Она дает ему уверенность, что он может делать все, что он пожелает, потому что он видит ясность во всем; и он храбр, потому что он ясен, и он не останавливается не перед чем, потому что он ясный.

Но все это ошибка. Это как будто что-то незавершенно. Если человек поддастся этому мнимому могуществу, он  будет побежден своим вторым врагом и запутается в учении. Он будет бросаться вперед, когда нужно быть терпеливым, или он будет терпеливым, когда нужно будет торопиться. Он будет возиться с обучением до тех пор, пока он не выдохнется и потеряет способность еще чему-нибудь научиться.

- Что происходит с тем человеком, который потерпит такого рода поражение, Дон Хуан? Он умрет в результате?

- Нет, он не умрет. Его второй враг просто полностью предотвратит его попытки стать человеком знания. Вместо этого, человек может стать сильным воином или клоуном. Однако ясность, за которую он заплатил так дорого, никогда не сменится на тьму и страх снова. Он будет ясен всю свою жизнь, но он не будет больше учиться или к чему-нибудь стремиться.

- Но что же ему делать, чтобы избежать поражения?

- Он должен делать то же что он делал со страхом. Он должен не поддаваться ясности и использовать ее только для того, чтобы видеть, терпеливо ждать и взвешивать все перед каждым новым шагом. Он должен думать, прежде всего, что его ясность – это почти ошибка, и придет момент, когда он поймет, что его ясность была лишь точкой перед его глазами.

И таким образом он преодолеет своего второго врага и достигнет такого положения, где ничто не сможет принести ему вред. Это не будет ошибкой. Это не будет только точкой перед его глазами. Это будет реальная сила.   

English version

"When a man starts to learn, he is never clear about his objectives. His purpose is faulty. His intent is vague. He hopes for rewards that will never materialize, for he knows nothing of the hardships of learning.
"He slowly begins to learn- bit by bit at first, then in big chunks. And his thoughts soon clash. What he learns is never what he pictured, or imagined, and so he begins to be afraid. Learning is never what one expects. Every step of learning is a new task, and the fear the man is experiencing begins to mount mercilessly, unyieldingly. His purpose becomes a battlefield.
"And thus he has tumbled upon the first of his natural enemies: Fear! A terrible enemy- treacherous, and difficult to overcome. It remains concealed at every turn of the way, prowling, waiting. And if the man, terrified in its presence, runs away, his enemy will have put an end to his quest."
"What will happen to the man if he runs away in fear?"
"Nothing happens to him except that he will never learn. He will never become a man of knowledge. He will perhaps be a bully or a harmless, scared man. At any rate, he will be a defeated man. His first enemy will have put an end to his cravings."
"And what can he do to overcome fear?"
"The answer is very simple. He must not run away. He must defy his fear, and in spite of it, he must take the next step in learning, and the next, and the next. He must be fully afraid, and yet he must not stop. That is the rule! And a moment will come when his first enemy retreats. The man begins to feel sure of himself. His intent becomes stronger. Learning is no longer a terrifying task.
"When this joyful moment comes, the man can say without hesitation that he has defeated his first natural enemy."
"Does it happen at once, don Juan, or little by little?"
"It happens little by little, and yet the fear is vanquished suddenly and fast."
"But will the man not be afraid again if something new happens to him?"
"No. Once a man has vanquished fear, he is free from it for the rest of his life because, instead of fear, he has acquired clarity- a clarity of mind which erases fear. By then a man knows his desires. He knows how to satisfy those desires. He can anticipate the new steps of learning, and a sharp clarity surrounds everything. The man feels that nothing is concealed.
"And thus he has encountered his second enemy: Clarity! That clarity of mind which is so hard to obtain, dispels fear but also blinds.
"It forces the man never to doubt himself. It gives him the assurance he can do anything he pleases, for he sees clearly into everything; and he is courageous because he is clear; and he stops at nothing because he is clear.
"But all that is a mistake. It is like something incomplete. If the man yields to this make-believe power, he has succumbed to his second enemy and will fumble with learning. He will rush when he should be patient, or he will be patient when he should rush; and he will fumble with learning until he winds up incapable of learning anything more."
"What becomes of a man who is defeated in that way, don Juan? Does he die as a result?"
"No, he does not die. His second enemy has just stopped him cold from trying to become a man of knowledge. Instead, the man may turn into a buoyant warrior, or a clown. Yet the clarity for which he has paid so dearly will never change to darkness and fear again. He will be clear as long as he lives, but he will no longer learn, or yearn for anything."
"But what does he have to do to avoid being defeated?"
"He must do what he did with fear. He must defy his clarity and use it only to see, and wait patiently and measure carefully before taking new steps. He must think, above all, that his clarity is almost a mistake; and a moment will come when he will understand that his clarity was only a point before his eyes.
"And thus he will have overcome his second enemy, and will arrive at a position where nothing can harm him any more. This will not be a mistake. It will not be only a point before his eyes. It will be true power.

[свернуть]

Перев. с англ. - К: "София"

Воскресенье, 15 апреля 1962
- Когда человек начинает учиться, он никогда не имеет четкого представления о препятствиях.Его цель расплывчата и иллюзорна; его устремленность неустойчива. Он ожидает вознаграждения, которого никогда не получит, потому что еще не подозревает о предстоящих испытаниях.

Постепенно он начинает учиться - сначала понемногу, затем все успешней. И вскоре он приходит в смятение. То, что он узнает, никогда не совпадает с тем, что он себе рисовал, и его охватывает страх. Учение оказывается всегда не тем, что от него ожидают. Каждый шаг - это новая задача, и страх, который человек испытывает, растет безжалостно и неуклонно.  Его цель оказывается полем битвы.

И таким образом перед ним появляется его первый извечный враг: Страх! Ужасный враг, коварный и неумолимый. Он таится за каждым поворотом, подкрадываясь и выжидая. И если человек, дрогнув перед его лицом, обратится в бегство, его враг положит конец его поискам.

- Что же с этим человеком происходит?

- Ничего особенного, кроме разве того, что он никогда не научится. Он никогда не станет человеком знания. Он может стать пустомелей или безвредным напуганным человечком: но во всяком случае он будет побежденным. Первый враг поставил его на место.

- А что нужно делать, чтобы одолеть страх?

- Ответ очень прост: не убегать. Человек должен победить свой страх и вопреки ему сделать следующий шаг в обучении, и еще шаг, и еще. Он должен быть полностью устрашенным, и однако не должен останавливаться. Таков закон. И наступит день, когда его первый враг отступит. Человек почувствует уверенность в себе. Его устремленность крепнет. Обучение больше не будет пугающей задачей. Когда придет этот счастливый день, человек может сказать не колеблясь, что победил своего первого извечного врага.

- Это происходит сразу или постепенно?

- Постепенно, и все же страх исчезает внезапно и тотчас.

- А может человек вновь испытать его, если с ним случится что-нибудь непредвиденное?

- Нет. Тот, кто однажды преодолел страх, свободен от него до конца своих дней, потому что вместо страха приходит ясность, которая рассеивает страх. К этому времени человек знает все свои желания и знает, что с ними делать; он может открывать для себя или предпринимать новые шаги в обучении, и все пронизывает острая ясность. Человек чувствует что для него не существует тайн.

И так он встречает второго врага: Ясность! Эта ясность, столь труднодостижимая, рассеивает страх, но она же и ослепляет.

Она заставляет человека никогда не сомневаться в себе. Она дает уверенность, что он ясно видит все насквозь. Да он и мужествен благодаря ясности и не остановится ни перед чем. Но все это - заблуждение: здесь что-то не то... Если человек поддастся своему мнимому могуществу, значит, он побежден вторым врагом и будет в обучении топтаться на месте. Он будет бросаться вперед, когда надо выжидать, или он будет выжидать, когда нельзя медлить. И так он будет топтаться, пока не выдохнется и потеряет способность еще чему-либо научиться.

- Что случается с ним после такого поражения? Он что, в результате умрет?

- Нет, не умрет. Просто второй враг перекрыл ему путь; и вместо человека знания он может стать веселым и отважным воином или, скажем, скоморохом. Однако ясность, за которую он так дорого заплатил, никогда не сменится вновь тьмой и страхом. Все будет навсегда для него ясным, только он никогда больше ничему не научится и ни к чему не будет стремиться.

- Что же ему делать, чтобы избежать поражения?

- То же, что со страхом: победить ясность и пользоваться ею лишь для того, чтобы видеть, и терпеливо ждать, и перед каждым новым шагом тщательно все взвешивать; а прежде всего - знать, что его ясность в сущности иллюзорна. И однажды он увидит, что ясность была лишь точкой перед глазами.Только так он сможет одолеть своего второго извечного врага и достичь такого положения, в котором ему уже ничего не сможет повредить. И это не будет заблуждением, всего лишь точкой перед глазами. Это будет подлинная сила.

[свернуть]

[Nancy]

продолжение..

На этой стадии он узнает, что сила, к которой он так долго стремился, наконец-то его. Он может делать с ней все, что он пожелает. Его союзник находится в его распоряжении. Его желание – закон. Он видит все, что его окружает. Но он еще не преодолел своего третьего врага: Силу!

Сила – сильнейший из всех врагов. И естественно, легче всего – сдаться. В конце концов, человек уже действительно непобедим. Он приказывает. Он начинает с того, что подсчитывает риски и заканчивает тем, что создает правила, потому что он – хозяин.

Человек на этой стадии едва ли может заметить, что его третий враг подошел слишком близко, и внезапно, без этого понимания, он наверняка проиграет битву. Его враг превратит его в жестокого, капризного человека.

- Он потеряет свою силу?

- Нет, он никогда не потеряет свою ясность и свою силу.

- Что тогда отличает его от человека знания?

- Человек, побежденной силой, умирает без реального знания о том, как обращаться с ней. Сила – лишь бремя в его судьбе. Такой человек не властен над самим собой и не может осознать, когда или как использовать его силу.

- Является ли поражение от любого из этих врагов финальным?

- Конечно, оно финальное. Когда один из этих врагов побеждает человека, он уже не может ничего поделать.

- Возможно ли, что, например, человек, побежденный силой, увидит свою ошибку и исправит свои методы?

- Нет. Если человек однажды сдается, он пролетел.

- Но что если он временно ослеплен силой, и затем отказывается от нее?

- Это означает, что битва все еще продолжается. Это значит, что он все еще пытается стать человеком знания. Человек побежден только тогда, когда он больше не пытается и отрекается от самого себя.

- Но в таком случае получается, что человек может отречься от себя и испытывать страх целые годы, но, в конце концов, победит его.

- Нет, это неправда. Если он сдается страху, он никогда не победит его, потому что он будет избегать обучения и никогда не попробует снова. Но если он будет пытаться учиться на протяжении многих лет, испытывая страх, он, в конце концов, победит его, потому что он никогда не сдавался страху.

- Как он может победить своего третьего врага, дон Хуан?

- Он должен победить его решительно. Он должен прийти к пониманию, что  сила,  которую он, казалось бы, победил, никогда не будет его. Он должен держать себя в узде все время, трезво и добросовестно обращаясь с тем, что узнал. Если он сможет увидеть, что ясность и сила без его самоконтроля хуже, чем заблуждение, он достигнет той точки, когда все будет под его контролем.  Он будет тогда знать, когда и как использовать его силу, и таким образом  он победит своего третьего врага.

Человек к тому времени окажется в конце своего путешествия за знанием, и практически сразу же он сталкивается с последним своим врагом: Старостью! Этот враг самый жестокий из всех, его невозможно победить полностью, лишь только временно отразить его нападения.

Это то время, когда у человека нет больше страхов, нет больше суетливой ясности ума – время, когда вся его сила находится под контролем, но также время, когда у него есть непреодолимое желание отдохнуть. Если он полностью уступит своему желанию и забудет, если он начнет ублажать себя в усталости, он проиграет свой последний раунд и потерпит поражение, став слабым пожилым созданием. Его желание отступить превзойдет его ясность, его силу и его знание.

Но если человек отбросит свою усталость и проживет свою судьбу до конца, тогда он станет человеком знания. Если только на короткий миг ему удастся отбить своего последнего врага - этого момента ясности, силы и знания будет достаточно.

 English version

"He will know at this point that the power he has been pursuing for so long is finally his. He can do with it whatever he pleases. His ally is at his command. His wish is the rule. He sees all that is around him. But he has also come across his third enemy: Power!
"Power is the strongest of all enemies. And naturally, the easiest thing to do is to give in. After all, the man is truly invincible. He commands: He begins by taking calculated risks, and ends in making rules because he is a master.
"A man at this stage hardly notices his third enemy closing in on him; and suddenly, without knowing, he will certainly have lost the battle. His enemy will have turned him into a cruel, capricious man."
"Will he lose his power?"
"No, he will never lose his clarity or his power."
"What then will distinguish him from a man of knowledge?"
"A man who is defeated by power dies without really knowing how to handle it. Power is only a burden upon his fate. Such a man has no command over himself, and cannot tell when or how to use his power."
"Is the defeat by any of these enemies a final defeat?"
"Of course it is final. Once one of these enemies overpowers a man there is nothing he can do."
"Is it possible, for instance, that the man who is defeated by power may see his error and mend his ways?"
"No. Once a man gives in he is through."
"But what if he is temporarily blinded by power, and then refuses it?"
"That means his battle is still on. That means he is still trying to become a man of knowledge. A man is defeated only when he no longer tries, and abandons himself."
"But then, don Juan, it is possible that a man may abandon himself to fear for years, but finally conquer it."
"No, that is not true. If he gives in to fear, he will never conquer it because he will shy away from learning and never try again. But if he tries to learn for years in the midst of his fear, he will eventually conquer it because he will never have really abandoned himself to it."
"How can he defeat his third enemy, don Juan?"
"He has to defy it, deliberately. He has to come to realize the power he has seemingly conquered is in reality never his. He must keep himself in line at all times, handling carefully and faithfully all that he has learned. If he can see that clarity and power without his control over himself are worse than mistakes, he will reach a point where everything is held in check. He will know then when and how to use his power; and thus he will have defeated his third enemy.
"The man will be, by then, at the end of his journey of learning, and almost without warning he will come upon the last of his enemies: Old age! This enemy is the cruelest of all; the one he will not be able to defeat completely, but only fight away.
"This is the time when a man has no more fears, no more impatient clarity of mind- a time when all his power is in check, but also the time when he has an unyielding desire to rest. If he gives in totally to his desire to lie down and forget; if he soothes himself in tiredness, he will have lost his last round and his enemy will cut him down into a feeble old creature. His desire to retreat will overrule all his clarity, his power, and his knowledge.
"But if the man sloughs off his tiredness, and lives his fate through, he can then be called a man of knowledge; if only for the brief moment when he succeeds in fighting off his last, invincible enemy. That moment of clarity, power, and knowledge is enough."

[свернуть]

Перев. с англ. - К: "София"

На этом этапе ему станет ясно, что сила, за которой он так долго гонялся, наконец принадлежит ему. Он может делать с нею все что захочет. Его союзник в его распоряжении. Его желание - закон. Он видит насквозь все вокруг. Это и значит, что перед ним третий враг: Сила!

Это - самый грозный враг. И конечно, легче всего - просто сдаться: ведь в конце концов ее обладатель действительно непобедим. Он хозяин, который вначале идет на обдуманный риск, а кончает тем, что устанавливает закон, потому что он - хозяин.

Здесь человек редко замечает третьего врага, который уже навис над ним. И он не подозревает, что битва уже проиграна. Он превращен своим врагом в жестокого, капризного человека.

- Он потеряет свою силу?

- Нет; ни ясности, ни силы он не потеряет никогда.

- Чем же он тогда будет отличаться от человека знания?

- Человек, побежденный собственной силой, умирает, так и не узнав в действительности, что с нею делать. Сила - лишь бремя в его судьбе. Такой человек не властен над самим собой и не может сказать, когда и как использовать свою силу.

- Является ли поражение от какого-нибудь из этих врагов окончательным?

- Разумеется. Раз уж человек однажды побежден, он ничего не может поделать.

- А может ли, например, тот, кто побежден силой, увидеть свою ошибку и ее исправить?

- Нет. Если человек сдался, с ним покончено.

- Но что если он лишь временно был ослеплен силой, а тут от нее откажется?

- Ну, значит не все потеряно; значит он все еще пытается стать человеком знания. Человек побежден лишь тогда, когда он оставил всякие попытки и отрекся от самого себя.

- Но в таком случае получается, что человек может отречься от себя и испытывать страх целые годы, но в конце концов победит его.

- Нет, это не так. Если он поддался страху, то никогда его не победит, потому что будет избегать учения и никогда не отважится на новую попытку. Но если в течение многих лет он даже в центре своего страха не оставит попыток учиться, тогда он рано или поздно победит страх, потому что фактически никогда ему не поддавался.

- Как победить третьего врага, дон Хуан?

- Попросту победить, во что бы то ни стало. Человек должен прийти к пониманию того, что сила, которую он якобы покорил, в действительности ему не принадлежит и принадлежать никогда не может. Он должен утвердиться в неизменном самообладании, трезво и бескорыстно пользуясь всем, что узнал. Если он способен увидеть, что без самообладания ясность и сила хуже иллюзии, он достигнет такой точки, где все будет в его подчинении. Тогда он узнает, когда и как использовать свою силу. Это и будет означать, что он победил третьего врага и пришел к концу своего странствия в обучении.

И вот тут без всякого предупреждения его настигает последний враг: Старость! Это самый жестокий враг, которого нельзя победить, можно лишь оттянуть свое поражение.

Это пора, когда человек избавился от страхов, от безудержной и ненасытной ясности, пора, когда вся его сила в его распоряжении, но и пора, когда им овладевает неодолимое желание отдохнуть, лечь, забыться. Если он даст ему волю, если он убаюкает себя усталостью, то упустит свою последнюю схватку, и подкравшийся враг сразит его, превратив в старое ничтожное существо. Желание отступить затмит его ясность, перечеркнет всю его силу и все его знание.

Но если человек стряхнет усталость и проживет свою судьбу до конца, тогда его в самом деле можно назвать человеком знания, пусть ненадолго, пусть лишь на тот краткий миг, когда ему удастся отогнать последнего и непобедимого врага. Одного лишь этого мгновения ясности, силы и знания уже достаточно.

[свернуть]

[Nancy]

- Это чертовски важно, - сказал он. Висенте - первоклассный маг. Он доверил тебе что то потому, что это имел свои причины. Если ты встретил трех человек, которые, казалось, выскочили из ниоткуда сразу же после того, как ты посадил растения, на это также была причина, но только такой дурак, как ты мог пренебречь этим происшествием и решил, что это не важно.

......

- Это абсурд! - воскликнул он драматично. Я сказал тебе, что когда-нибудь,когда ты будешь уметь видеть, ты должен будешь нанести визит моему другу Висенте,вот, что я сказал. Очевидно, ты меня не слушал.

Я возразил, что не вижу ничего плохо во встрече с доном Висенте, что я был очарован его манерами и его добротой. Дон Хуан покачал головой и полушутливым тоном выразил свое изумление по поводу того, что он называл моим непостижимым везением. Он сказал, что мой визит к дону Висенте был похож прогулку в львиное логово, вооружившись одной хворостинкой.  Дон Хуан казался возбужденным, хотя я не видел причин для его беспокойства. Дон Висенте - прекрасный человек. Он казался таким хрупким, его странные, запоминающиеся глаза делали его практически неземным. Я спросил дона Хуана, как такой прекрасный человек может быть опасным.

- Ты - полный тупица! - он сказал и строго взглянул на меня. Он сам не причинит тебе никакого вреда. Но знание является силой, и однажды вступив на путь знания, человек более не отвечает за то, что может случиться с теми, кто будет контактировать с ним. Ты должен был нанести ему визит, когда ты знал достаточно, как защитить себя, не от него, а от силы, которую он обуздал, которая, кстати, ни его, ни чья-либо еще. После того, как он услышал, что ты мой друг, Висенте предположил, что ты знаешь достаточно, что бы защитить себя и тогда он сделал тебе подарок. Ты ему, очевидно, понравился, и он сделал тебе великолепный подарок, а ты выбросил его. Какая жалость!
[Отдельная реальность,Глава 2]

 English version

"It is damn important!" he said. "Vicente is a first-rate sorcerer. He gave you
something to plant because he had his reasons; and if you encountered three people
who seemed to have popped out of nowhere right after you had planted it, there
was a reason for that too; but only a fool like you would disregard the incident
and think it was not important."

.....

"That is absurd!" he exclaimed dramatically. "I said to you, some day, when you
know how to see, you should pay a visit to my friend Vicente; that is what
I said. Apparently you were not listening."
I argued that I could find no harm in having met don Vicente, that I was
charmed by his manners and his kindness. Don Juan shook his head from side
to side and in a half-kidding tone expressed his bewilderment at what he called
my "baffling good luck," He said that my visiting don Vicente was like walking
into a lion's den armed with a twig. Don Juan seemed to be agitated, yet I
could not see any reason for his concern. Don Vicente was a beautiful man.
He seemed so frail; his strangely haunting eyes made him look almost ethereal.
I asked don Juan how a beautiful person like that could be dangerous.
"You are a damn fool," he said and looked stern for a moment "He will not cause
you any harm by himself. But knowledge is power, and once a man embarks on the
road of knowledge he's no longer liable for what may happen to those who come
in contact with him.You should have paid him a visit when you knew enough
to defend yourself; not from him, but from the power he has harnessed,
which, by the way, is not his or anybody else's. Upon hearing that you were
my friend, Vicente assumed that you knew how to protect yourself and then
made you a gift. He apparently liked you and must have made you a great gift,
and you chucked it. What a pity!"[Separate reality, Chapter 10]

[свернуть]

 Перев. с англ. - К: "София", 2003

- Это чертовски важно, - сказал он. - Висенте - первоклассный маг. Он дал тебе что-то посадить потому, что у него были на то основания. И если ты встретил трех человек, которые выскочили из ниоткуда сразу после того, как ты посадил растение, то этому тоже была своя причина. И только такой непроходимый тупица, как ты, мог не обратить на это внимания и считать, что ничего особенного не произошло.

......

- Какая чушь! - очень выразительно сказал он. - Я тебе говорил, что когда-нибудь, после того, как ты научишься видеть, тебе полезно будет познакомиться с моим другом Висенте. Вот что я говорил. А ты пропустил это мимо ушей.

Я пытался возражать, говоря, что дон Висенте не сделал мне ничего дурного и что я был просто очарован его манерами и добротой.

Дон Хуан покрутил головой и полушутливым тоном выразил свое крайнее изумление по поводу того, что он назвал "хранящим меня везением". Он сказал, что мой "поход" к дону Висенте выглядит примерно так же, как если б я забрался в клетку со львами, вооружившись хворостинкой. Дон Хуан казался возбужденным, хотя я не видел никаких причин для беспокойства. Дон Висенте прекрасный человек. Он выглядел таким хрупким, даже почти эфемерным, наверное из-за странно призрачных глаз. Я спросил дона Хуана, каким образом такой замечательный человек мог быть опасным.

- Ты чертовски глуп! - сказал он, жестко взглянув на меня. - Конечно, сам он не сделает тебе ничего плохого. Но знание - это сила. И если человек встал на путь знания, то он больше не отвечает за то, что может случиться с теми, кто вступает с ним в контакт. Отправляться к Висенте тебе следовало только после того, как ты будешь знать достаточно, чтобы обезопасить себя. Обезопасить не от него, а от той силы, которая на него работает и которая, кстати, не принадлежит ни ему, ни кому-либо другому. Узнав, что ты - мой друг, и решив, что ты знаешь достаточно, чтобы защитить себя, он сделал тебе подарок. Ты явно ему понравился, и он сделал тебе великолепный подарок, на который ты наплевал. Какая жалость!

[свернуть]

[Nancy]

Огонь изнутри. Глава 4. Светимость осознания

- Что говорят новые видящие о восприятии, дон Хуан?
- Они говорят, что восприятие есть состояние настройки; эманации внутри кокона настраиваются (выравниваются) с теми эманациями снаружи, которые соответствуют им. Настройка (выравнивание) позволяет осознанности быть культивируемой каждым живым существом. Видящие сделали такой вывод, потому что они видели живые существа как то, чем они действительно являются: светящимися существами, которые выглядят как пузыри беловатого света

Я спросил, каким образом эманации внутри кокона выравниваются с теми, что снаружи, так что бы  выполнить восприятие.

- Эманации внутри и эманации снаружи, сказал он, те же световые волокна. Ощущающие существа есть ничтожные пузырьки, состоящие из тех волокон, микроскопические точки света, прикрепленные к бесконечным эманациям.

Он объяснил, что светимость живых существ создается специфической частью эманаций Орла, которые находятся внутри их светящихся коконов. Когда видящие видят восприятие, они свидетельствуют, что свечение эманаций Орла вовне коконов этих существ усиливает свечение эманаций внутри их коконов. Внешнее свечение притягивает внутренне; захватывает его, так сказать, и фиксирует его. Эта фиксация является осознанием для всех живых существ.
Видящие могут так же видеть, как эманации вовне кокона оказывают давление на часть эманаций внутри. Это давление определяет уровень осознания, которое имеет живое существо.

Я попросил его пояснить каким образом внешние эманации Орла оказывают давление на внутренние.
- Эманации Орла есть не только светящиеся волокна, ответил он. Каждая из них есть источник неограниченной энергии. Думай об этом следующим образом: поскольку некоторые эманации снаружи кокона те же, что и эманации внутри, их энергии подобны постоянному давлению.  Но кокон изолирует эманации внутри его оболочки и тем самым направляет давление.

 English version

"What do the new seers say perception is, don Juan?"

"They say that perception is a condition of alignment. The emanations inside the cocoon become aligned with those outside that fit them. Alignment is what allows awareness to be cultivated by every living creature. Seers make these statements because they see living creatures as they really are- luminous beings that look like bubbles of whitish light."

I asked him how the emanations inside the cocoon fit those outside so as to accomplish perception.

"The emanations inside and the emanations outside," he said, "are the same filaments of light. Sentient beings are minute bubbles made out of those filaments; microscopic points of light, attached to the infinite emanations."

He went on to explain that the luminosity of living beings is made by the particular portion of the Eagle's emanations they happen to have inside their luminous cocoons. When seers see perception, they witness that the luminosity of the Eagle's emanations outside those creatures' cocoons brightens the luminosity of the emanations inside their cocoons. The outside luminosity attracts the inside one. It traps it, so to speak, and fixes it. That fixation is the awareness of every specific being.

Seers can also see how the emanations outside the cocoon exert a particular pressure on the portion of emanations inside. This pressure determines the degree of awareness that every living being has.

I asked him to clarify how the Eagle's emanations outside the cocoon exert pressure on those inside.

"The Eagle's emanations are more than filaments of light," he replied. "Each one of them is a source of boundless energy. Think of it this way. Since some of the emanations outside the cocoon are the same as the emanations inside, their energies are like a continuous pressure. But the cocoon isolates the emanations that are inside its web, and thereby directs the pressure.

[свернуть]

 Перев. с англ. - К: "София", 2003

- Чем, по словам новых видящих, является восприятие, дон Хуан?
- Они говорят, что восприятие - это настройка. Восприятие имеет место при условии, когда эманации внутри кокона настроены на соответствующие им внешние эманации. Настройка - вот то, что позволяет любому живому существу культивировать его осознание. Это утверждение видящих основано на том, что они видят любое живое существо в его истинном облике - в виде пузыря белесого цвета.
Я спросил, как именно осуществляется настройка и в чем заключается соответствие внутренних эманаций внешним.
- Внешние и внутренние эманации, - ответил дон Хуан, - суть одни и те же потоки световых волокон. А живые существа - крохотные пузырьки, ими образованные, крохотные точечки света, прикрепленные к этим бесконечным струящимся нитям.
Потом дон Хуан объяснил, что светимость живых существ образована лишь ограниченным набором эманаций Орла - незначительной частью бесконечно разнообразного их множества. Эманации, образующие существо, заключены внутри его кокона. Когда видящий видит процесс восприятия, он наблюдает, как светимость эманаций Орла, находящихся вне кокона, заставляет внутренние эманации светиться ярче. Внешняя светимость как бы притягивает внутреннюю, захватывает и, скажем так, фиксирует ее. Фиксированная же таким образом светимость и есть, по сути, осознание данного конкретного существа.
Кроме того, видящий видит давление, оказываемое внешними эманациями на определенную часть эманаций внутренних. Силой давления определяется степень осознанности существа.
Я не совсем понял и попросил уточнить, каким образом внешние эманации оказывают давление на внутренние.
- Видишь ли, - сказал дон Хуан, - эманации Орла суть нечто большее, чем просто потоки световых волокон. Каждое из этих волокон является источником энергии неограниченной мощности. Поток энергии, понимаешь? Теперь представь себе: эманации вне кокона и эманации внутри него - одни и те же. Они образуют непрерывный поток энергии. Однако кокон как бы разделяет его, поверхность кокона изолирует внутреннюю часть волокон потока от внешней и тем самым формирует направленное давление.

[свернуть]

[Nancy]

Дар орла
Гл. Свет осознания

Я уже упоминал, что древние видящие были мастерами искусства управления осознанием"
продолжал он, "Сейчас я могу добавить, что они были мастерами этого искусства, потому что они научились манипулировать структурой человеческого кокона. У же говорил тебе, что они разгадали тайну осознания. Под этим я имею в виду, что они видели и понимали, что осознание есть свечение кокона живых существ. Они верно назвали это свечением осознания[Огонь изнутри. Глава 4]

 English version

I have mentioned to you that the old seers were masters of the art of handling
awareness," he went on. "What I can add now is that they were the masters of that art because they learned to manipulate the structure of man's cocoon. I have said to you that they unraveled the mystery of being aware. By that I meant that they saw and realized that awareness is a glow in the cocoon of living beings. They rightly called it the glow of awareness."

[свернуть]

 Перев. с англ. - К: "София", 2003

- Я уже говорил тебе как-то о том, что древние видящие были непревзойденными мастерами по части управления осознанием. А теперь я могу добавить: суть их мастерства состояла в умении манипулировать структурой человеческого кокона. Я также говорил тебе ранее, что они раскрыли тайну осознания. Они увидели и поняли, что осознание есть определенного рода свечение в коконе живого существа. Они назвали это свечение "свечением осознания", что вполне соответствует сущности явления.

[свернуть]

Перевод того же куска с испанского

 El Fuego Interno  перевод с испанского

Глава IV. EL RESPLANDOR DEL HUEVO LUMINOSO

-Don Juan, ¿qué es la percepción para los nuevos videntes?
-Дон Хуан, что  является восприятием для новых видящих ?
-Dicen que la percepción es una condición del alineamiento; las emanaciones que están en el interior del
-Они считают, что восприятие есть результат своего рода выравнивания;  эманации внутри
capullo se alinean con las que están afuera y encajan con ellas. El alineamiento es lo que permite que el
кокона выравниваются с  соответствующими им эманациями снаружи.  Это выравнивание есть то, что  позволяет
estar consciente de ser sea cultivado por cada ser viviente. Los videntes pueden afirmar esto porque ven
живым существам культивировать осознание.  Видящие могут утверждать это потому, что  видят
a los seres vivientes como son en realidad: seres luminosos que parecen burbujas de luz blanquecina.
живые существа как они есть в реальности: светящиеся существа напоминающие пузырьки белёсоватого света.
La pregunté cómo las emanaciones interiores del capullo encajaban con las de afuera para lograr la percepción.
Я спросил каким образом эманации внутри кокона согласуются с внешними для  восприятия.
-Las emanaciones de adentro y las emanaciones de afuera -dijo- son los mismos filamentos de luz. Los
-Эманации внутри и эманации снаружи –сказал он- есть те же светящиеся волокна.
seres conscientes son minúsculas burbujas hechas con esos filamentos; microscópicos puntos de luz,
живые существа есть крошечные пузырьки сделанные из этих волокон; микроскопические точки света
unidos a las emanaciones infinitas.
прикрепленные  к бесконечным эманациям.
Prosiguió, explicando que la luminosidad de los seres vivientes se debe a la porción particular de las
Далее он объяснил, что живые существа обязаны своим свечением специфической части
emanaciones del Águila que tienen dentro de sus capullos: Cuando los videntes ven la percepción, son
эманаций Орла  находящиеся внутри их коконов. Когда видящие видят восприятие, они
testigos de que la luminosidad de las emanaciones que están afuera intensi¬fican la luminosidad de las
стали свидетелями того, что свечение эманаций находящихся снаружи усиливает свечение
emanaciones que están dentro de los capullos. La luminosidad exterior atrae a la interior; la atrapa, por
эманаций, которые находятся внутри кокона. Внешнее свечение  притягивает внутреннее, улавливает
así decirlo, y la fija. Esa fijación es el estar consciente de ser.
так сказать и фиксирует его. Это фиксация делает существо сознательным.   
Los videntes también pueden ver cómo las emanaciones exteriores ejercen una presión particular sobre
Видящие так же могут видеть  как внешние эманации создают некое давление  на
las emanaciones interiores. Esta presión determina el grado de conciencia que tiene cada ser viviente.
эманации  внутри. Это давление определяет степень осознанности которым обладает каждое живое существо
Le pedí que me aclarara cómo las emanaciones del Águila que están afuera del capullo ejercen presión
Я попросил мне объяснить, как эманации Орла  находящиеся вне кокона создают давление
sobre las interiores.
на внутренние
-Las emanaciones del Águila son más que filamentos de luz -contestó-. Cada una de ellas es una fuente
-Эманации Орла есть более чем светящееся волокна -ответил он- каждая из них есть источник
de energía ilimitada. Piénsalo de esta manera: puesto que la minúscula porción de las emanaciones que
неограниченной энергии. Думай следующим образом: поскольку мельчайшие порции эманаций
están dentro del capullo es igual a una minúscula porción de las que están afuera, sus energías son como
находящиеся внутри кокона подобны неким мельчайшим порциям находящимся снаружи,  их энергии   
una presión continua, pero el capullo aísla las emanaciones que están adentro y de esa manera dirige la
подобны некоему постоянному давлению. однако кокон изолирует внутренние эманации и таким образом направляет
presión.
давление
"Ya te he dicho que los antiguos videntes eran maestros del arte de manejar la conciencia de ser prosi
Я тебе говорил что древние видящие были мастерами искусства манипулирования осознанием существ –продолжал он-
guió-. Ahora, lo que puedo agregar es que eran maestros de ese arte porque aprendieron a manejar la
Добавлю еще, что они были мастерами этого искусства потому, что  научились манипулировать
estructura del capullo del hombre. Te he dicho que ellos desenredaron el misterio del estar consciente de
структурой кокона человека.  Можно сказать, что они  распутали  тайну осознания живого существа.
ser. Con eso quiero decir que vieron y comprendieron que la conciencia de ser es un resplandor en el
Они увидели и поняли, что сознание существ есть сияние
capullo de los seres vivientes. Y con toda razón lo llamaron el resplandor del huevo luminoso.
кокона  этих живых существ. И совершенно разумно назвать его (сознание) сиянием светящихся яиц

[свернуть]

[fidel]

с испанского перевод я считаю очень любопытен
другие акценты другие интонации

[Nancy]

- У человека знания есть свои предрасположенности. Моя – просто видеть и знать, другие делают что-то другое.
- Что другое, например?
- Возьмем, к примеру, Сакатеку, он человек знания и его предрасположенность – танец. Так что он танцует и знает.
- Предрасположенность человека знания – это то, что он делает, чтобы знать?
- Да, все верно.
- Но как танец может помогать Сакатеке знать?
- Можно сказать, что Сакатека танцует со всем.
- Он танцует также, как танцую я? Я имею в виду, как все танцуют?
- Скажем, он танцует также, как я вижу, и не так как ты можешь танцевать.
- Он видит таким же образом, как видишь ты?
- Да, но он еще и танцует.
- Как Сакатека танцует?
- Это сложно объяснить. Это особый тип танца, который он использует, когда хочет знать. Но все что я могу сказать об этом, пока ты не поймешь путь человека знания, - невозможно говорить о танце или видение.
- Ты видел, как он танцует?
- Да, хотя, это невозможно для тех, кто смотрит, как он танцует, увидеть, что это его особый способ, чтобы знать.[Отдельная реальность, Введение]

 English version

.... a man of knowledge has his own predilections; mine is just to see and to know; others do other things."
"What other things, for example?"
"Take Sacateca, he's a man of knowledge and his predilection is dancing. So he dances and knows."
"Is the predilection of a man of knowledge something he does in order to know?"
"Yes, that is correct."
"But how could dancing help Sacateca to know?"
"One can say that Sacateca dances with all he has."
"Does he dance like I dance? I mean like dancing?"
"Let's say that he dances like I see and not like you may dance."
"Does he also see the way you see?"
"Yes, but he also dances."
"How does Sacateca dance?"
"It's hard to explain that. It is a peculiar way of dancing he does when he wants to know. But all I can say about it is that, unless you understand the ways of a man who knows, it is impossible to talk about dancing or seeing." "Have you seen him doing his dancing?"
"Yes. However, it is not possible for everyone who looks at his dancing to see that it is his peculiar way of knowing

[свернуть]

Перев. с англ. - К: "София", 2003

Я говорил о том, что каждому человеку знания свойственна его собственная предрасположенность. Я - вижу и знаю, другие делают что-нибудь свое.
- Например?
- Возьмем, например, Сакатеку. Он - человек знания, и он предрасположен к танцу. Он танцует и знает.
- Насколько я понял, предрасположенность относится к чему-то, что человек знания делает" чтобы знать?
- Верно.
- Но как танец может помочь Сакатеке знать?
- Можно сказать, что Сакатека танцует со всем, что его окружает и со всем, что у него есть.
- Он танцует так же, как я? Я хочу сказать - как вообще танцуют?
- Скажем так: он танцует так, как я вижу, а не так, как мог бы танцевать ты.
- А он видит так же, как ты?
- Да, но он еще и танцует.
- И как танцует Сакатека?
- Трудно объяснить... Своего рода танец, особые движения, которые он выполняет, когда хочет знать. Невозможно говорить о танце или о видении, не зная путей и способов действия человека знания. Это все, что я могу сказать тебе сейчас.
- Ты видел его, когда он танцует?
- Да. Но тот, кто просто смотрит на него, когда он это делает, не в состоянии видеть, что это - его способ знать.

[свернуть]

[Nancy]

- Но как можно избежать желания, искреннего желания помочь ближнему?

- Как ты думаешь, как кто-то может помочь им?

- Облегчив их бремя. Самое малое, что кто-то может сделать для своих ближних – попытаться изменить их. Ты сам же делаешь тоже самое, не так ли?

- Нет. Я не знаю, что поменять и почему нужно менять что-то в ближних.

- Но как насчет меня, дон Хуан? Разве ты не учишь меня для того, чтобы я мог измениться?
- Нет, я не пытаюсь изменить тебя. Может случиться, что в один день ты станешь человеком знания – нет способа узнать об этом – но это не поменяет тебя. Однажды, возможно, ты сможешь видеть людей  другим способом и тогда ты поймешь, что ничего нельзя в них поменять.

- О каком другом способе видения ты говоришь, дон Хуан?

- Человек выглядит по-другому, когда ты видишь. Дымок поможет тебе увидеть человека, как нити света.

- Нити света?
- Да. Нити, как белая паутина. Очень тонкие нити, которые циркулируют от головы до пупка. Таким образом, человек выглядит как яйцо из текучих нитей. И его руки и ноги подобны щетинкам, торчащим в разные стороны.

- Таким образом выглядит каждый?
- Каждый. Кроме того, каждый человек находится в контакте со всем остальным в мире, не посредством рук, а с помощью пучка длинных волокон, которые выходят из центра, его живота. Эти волокна соединяют человека с тем, что его окружает, они придают ему баланс, они дают ему устойчивость. Так что, однажды ты сможешь увидеть человека как светящееся яйцо, будь то бедняк или король, и нет никакого способа изменить что-либо, и к тому же, что можно изменить в этом светящемся яйце? Что?
[Отдельная реальность,Глава 1]

English version

"But how can one avoid the desire, the genuine desire, to help our fellow men?" "How do you think one can help them?" "By alleviating their burden. The least one can do for our fellow men is to try to change them. You yourself are involved in doing that. Aren't you?"
"No. I'm not. I don't know what to change or why to change anything in my fellow men." "What about me, don Juan? Weren't you teaching me so I could change?" "No. I'm not trying to change you. It may happen that one day you may become a man of knowledge—there's no way to know that—but that will not change you. Some day perhaps you'll be able to see men in another mode and then you'll realize that there's no way to change anything about them." "What's this other mode of seeing men, don Juan?" "Men look different when you see. The little smoke will help you to see men as fibers of light" "Fibers of light?" "Yes. Fibers, like white cobwebs. Very fine threads that circulate from the head to the navel. Thus a man looks like an egg of circulating fibers. And his arms and legs are like luminous bristles, bursting out in all direc­tions." "Is that the way everyone looks?" "Everyone. Besides, every man is in touch with everything else, not through his hands, though, but through a bunch of long fibers that shoot out from the center of his abdomen. Those fibers join a man to his surroundings; they keep his balance; they give him stability. So, as you may see some day, a man is a luminous egg whether he's a beggar or a king and there's no way to change anything; or rather, what could be changed in that luminous egg? What?"

[свернуть]

Перев. с англ. - К: "София", 2003

- Видимо, ты прав, - произнес я. - Но как быть с искренним желанием помочь ближним?
- Каким же, интересно, образом можно им помочь?
- Облегчая их ношу. Самое малое, что мы можем сделать для них, - это попытаться их изменить. Сам-то ты разве не этим занимаешься?
- Ничего подобного. Я понятия не имею, зачем и что можно изменить в моих ближних.
- Как насчет меня, дон Хуан? Разве ты учишь меня не для того, чтобы я смог измениться?
- Нет. Я не пытаюсь изменить тебя. Возможно, что когда-нибудь ты станешь человеком знания, - этого нельзя узнать заранее, - но это никак не изменит тебя. Может быть, однажды ты научишься видеть, и тогда, увидев людей на другом плане, ты поймешь, что в них невозможно ничего изменить.
- Что это за другой план восприятия людей, дон Хуан?
- Люди выглядят иначе, когда их видишь. Дымок поможет тебе увидеть их как волокна света.
- Волокна света?
- Да. Похожие на белую паутину. Очень тонкие. Они тянутся от головы к пупку, и человек похож на яйцо из текучих волокон; руки и ноги подобны светящимся протуберанцам, вырывающимся в разные стороны.
- И так выглядит каждый?
- Каждый. Кроме того, любой человек постоянно находится в контакте со всем остальным миром. Правда, связь эта осуществляется не через руки, а с помощью пучка длинных волокон, исходящих из середины живота. Этими волокнами человек соединен со всем в мире, благодаря им он сохраняет равновесие, они придают ему устойчивость. Так что и ты сам это когда-нибудь увидишь. Человек - это светящееся яйцо, будь он нищий или король. А что можно изменить в светящемся яйце? Что?

[свернуть]

[Nancy]

Путешествие в Икстлан. Начало. Часть 1

-Что произошло? когда ты схватил своего союзника, дон Хенаро ? – спросил я.
-Я ощутил большое потрясение – сказал дон Хенаро после короткого колебания. Казалось, он
приводил в порядок свои мысли.
-Никогда не думал, что это будет так, - продолжал он,- это было что то, что то, что то... я не могу
выразить словами. Затем, крепко схватившись, мы начали вращаться. Союзник вращался, что бы
вырваться.  Вращаясь в  воздухе так быстро и так сильно, что я уже ничего не видел.  Все слилось
в одно пятно. Вращение, вращение и еще вращение. Вскоре я почувствовал, что опять стою на
земле. Я осмотрелся. Союзник меня не убил. Я был цел.  Я был тот же!  Я понял, что победил.
Наконец, я имел союзника. Я прыгал от радости. Какое ощущение!  Какое было ощущение!
Я тут же стал осматриваться вокруг, что бы выяснить, где нахожусь. Ничего знакомого. Подумав, что союзник, должно быть, подняв меня в воздух, забросил в  какое-то очень далекое место, где начал вращать. Я осмотрелся. Решив, что моё селение осталось на востоке, начал двигаться в этом направлении. Всё еще было раннее утро. Схватка с союзником не заняла много времени. Вскоре встретил тропу и увидел группу мужчин и женщин, которые шли по направлению ко мне. Это были индейцы. Мне показалось мазатеки. Я подошел спросить, где нахожусь.
- Иду в мое селение Икстлан – сказал я им.
-Ты потерялся? – спросил кто-то.
- Да, - ответил я.- А что?
- Потому, что Икстлан не туда, он в другой стороне. Мы идем туда, – сказал другой.
- Пойдем с нами! – сказали все. - У нас есть еда!
Дон Хенаро остановился и посмотрел на меня, как если бы ожидал вопроса.
- Хорошо. Что произошло после? – спросил я. - Ты пошел вместе с ними?
- Нет, – ответил он. - Потому, что они не были настоящими. Я понял это сразу же, как только они
приблизились по их голосам и по их любезности, которая их выдала, когда они просили, что бы я
пошел с ними. Когда я бросился бежать, они меня стали звать и просить вернуться. Мольбы
преследовали  меня, но я продолжать бежать.
- Кто это были? – спросил я.
- Люди, – ответил дон Хенаро, резко. - Только они не были реальными.
- Они были как призраки, –объяснил дон Хуан. - Как фантомы.
- Двигаясь некоторое время – продолжал дон Хенаро. - Я почувствовал себя уверенней. Поняв, что  Иксталан находится в направлении, которого я держался. В это время я увидел двух людей,   
которые двигались в моем направлении по дороге, также казавшимся мазатеками с ослом,
нагруженным дровами. Поравнявшись с ними я пробормотал:
- Добрый день.
- Добрый день! – ответили они, не поворачиваясь, не останавливаясь и продолжая свою дорогу.
Замедлив шаг, я, как ни в чем, ни бывало, посмотрел на них. Они продолжили движения, не обращая на меня внимания, и казались реальными. Я побежал за ними, крича:
- Подождите! Подождите!
Остановив осла, они встали по бокам животного, как для защиты груза.
- Я потерялся в этих горах –сказал я им. - Где находится Икстлан ?
Они указали в направлении своего движения.
- Ты очень далеко, – ответил мне один. - Это с другой стороны этих гор. Ты потратишь пять или   
шесть дней на дорогу, если выйдешь сейчас и пойдешь пешком. Чувствуя, что индейцы говорят
правду, я попросил у них разрешения  идти с ними. Путники моментально подошли, и один из них
извлек свои припасы и предложил мне подкрепиться. Я остался неподвижен. Было что-то крайне
странное в форме, в которой мне предложили свою еду. Моё тело испугалось до такой степени,
что я бросился бежать. Эти двое сказали мне, что я умру в этих горах, если не пойду с ними и
пытались уговорить меня вернуться. Их просьба была настолько странной,  что я бежал от
них изо всех сил. Передвигаясь пешком, я отлично знал тогда, что иду к  Икстлану и что фантомы
пытаются сбить меня с дороги.
- Встретились еще восемь путников; но я был уверен, что мое решение было непреклонно, и они
стояли  вблизи дороги, смотря на меня умоляющими глазами. Большинство не говорило ни единого слова, но некоторые из женщин были более смелыми и умоляли меня. Кто-то показывал мне еду и другие предметы, как будто торговали как невинные продавцы по сторонам дороги. Но я не останавливался и даже не  смотрел на них.

 Перев. с англ. - К: "София", 2003

- А что случилось, когда ты схватил своего союзника, дон Хенаро? - спросил я.
- Меня мощно встряхнуло, - после некоторого колебания ответил он.
Казалось, он пытается привести в порядок мысли.
- Я и представить себе не мог, что такое бывает, - продолжал дон Хенаро. - Это было такое, что-то такое... Я даже не могу выразить - какое. Я схватил союзника. Он начал вращаться и закрутил меня. Но я его не отпускал. Мы неслись сквозь пространство, вращаясь с такой скоростью и силой, что я перестал вообще что-либо видеть. Вдруг я почувствовал, что снова стою на твердой земле. Я осмотрел себя. Союзник меня не убил. Я был цел. Я был самим собой! Я понял, что победил, и что теперь у меня есть собственный союзник! Я запрыгал от радости. Какое это было чувство! Потом я осмотрелся, пытаясь сообразить, где я. Все вокруг было мне незнакомо. Я подумал, что союзник, должно быть, унес меня по воздуху далеко от того места, где я его схватил. Я сориентировался по сторонам горизонта и решил, что дом мой - где-то на востоке. И я пошел на восток. Было еще очень рано, свидание с союзником длилось недолго. В скором времени я вышел на тропу, а немного погодя встретил группу мужчин и женщин. Они шли навстречу. Это были индейцы. Я решил, что они из племени масатеков. Они окружили меня и спросили, куда я иду. Я ответил: "Домой, в Икстлан". Один из них спросил: "Ты что, заблудился?" Я спросил в ответ: "Почему ты так решил?" Кто-то из них объяснил: "Потому что Икстлан - в другой стороне. Мы сами туда идем". Потом все заговорили разом; "Пойдем с нами! У нас есть продукты. Много!"
Дон Хенаро замолчал и посмотрел на меня, как бы ожидая вопроса.
- Ну, и что было дальше? Ты с ними пошел? - спросил я.
- Нет. Не пошел. Потому что они не были настоящими. Я понял это сразу, едва лишь они ко мне подошли. В их голосах, в их дружелюбном отношении и особенно в том, как они звали меня с собой, было что-то, что их выдало. И я убежал. Они звали меня, просили вернуться. Их мольбы преследовали меня неотступно, но я не поддавался и убегал все дальше.
- Кем они были?
- Людьми. Но они не были настоящими.
- Они были подобны призракам, - объяснил дон Хуан. - Подобны фантомам.
- Пройдя еще немного, - продолжал дон Хенаро, - я почувствовал некоторую уверенность в себе. Я знал, что Икстлан находится именно там, куда я иду. А потом увидел еще двоих. Они тоже шли навстречу и тоже были вроде бы индейцами-масатеками. Они вели осла, нагруженного дровами.
Они прошли мимо, пробубнив: "Добрый вечер". Они не обратили на меня никакого внимания и пошли дальше. Не останавливаясь, я ответил: "Добрый вечер". Я замедлил шаг и как бы случайно оглянулся. Они шли, не оборачиваясь. Эти вроде бы были настоящими. Я побежал за ними вдогонку, крича: "Постойте! Погодите!" Они придержали осла и остановились по бокам от него, словно готовились защищать свои дрова от посягательств. Я сказал: "Я заблудился в горах, Вы не могли бы подсказать мне, как пройти в Икстлан?" Они махнули в том направлении, куда шли сами. Один из них сказал: "Ты сейчас очень далеко от Икстлана. Быстрее, чем за четыре-пять дней, не дойдешь". Они повернулись и пошли своей дорогой. Я подумал, что они на самом деле - настоящие индейцы, и попросился к ним в компанию. Мы немного прошли вместе, а потом один из них достал пакет с продуктами и предложил мне немного поесть. Я застыл на месте. В том, как он это сделал, было что-то очень-очень странное. Мое тело испугалось, я отскочил и побежал прочь. Они закричали, что я умру один в горах, если не пойду с ними. Они умоляли меня вернуться. Их мольбы тоже навязчиво преследовали меня, но я бежал со всех ног не оборачиваясь. И я пошел дальше. Я знал, что нахожусь на пути в Икстлан, знал, что иду верно, и что призраки просто стараются сбить меня с пути. Я встретил еще восьмерых. Но эти, должно быть, сразу поняли, что намерение мое несгибаемо. Они просто молча стояли вдоль дороги, смотрели на меня, и глаза их были наполнены мольбой. Некоторые из них даже показывали мне продукты и разные товары, прикидываясь обычными торговцами. Я не остановился. Я даже на них не взглянул.

[свернуть]

 English version

"It was a powerful jolt, " don Genaro said after a moment's hesitation. He seemed to have been putting his thoughts in order.
"Never would I have imagined it was going to be like that," he went on. "It was something, something, something . . . like nothing I can tell. After I grabbed it we began to spin. The ally made me twirl, but I didn't let go. We spun through the air with such speed and force that I couldn't see any more. Everything was foggy. The spinning went on, and on, and on. Suddenly I felt that I was standing on the ground again. I looked at myself. The ally had not killed me. I was in one piece. I was myself! I knew then that I had succeeded. At long last I had an ally. I jumped up and down with delight. What a feeling! What a feeling it was!
"Then I looked around to find out where I was. The surroundings were unknown to me. I thought that the ally must have taken me through the air and dumped me somewhere very far from the place where we started to spin. I oriented myself. I thought that my home must be towards the east, so I began to walk in that direction. It was still early. The encounter with the ally had not taken too long. Very soon I found a trail and then I saw a bunch of men and women coming towards me. They were Indians. I thought they were Mazatec Indians. They surrounded me and asked me where I was going. Tm going home to Ixtlan, ' I said to them. 'Are you lost?' someone asked. 'I am, ' I said. 'Why?' 'Because Ixtlan is not that way. Ixtlan is in the opposite direction. We ourselves
are going there, ' someone else said. 'Join us!' they all said. 'We have food!'"
Don Genaro stopped talking and looked at me as if he were waiting for me to ask a question.
"Well, what happened?" I asked. "Did you join them?"
"No. I didn't, " he said. "Because they were not real. I knew it right away, the minute they came to me. There was something in their voices, in their friendliness that gave them away, especially when they asked me to join them. So I ran away. They called me and begged me to come back. Their pleas became haunting, but I kept on running away from them."
"Who were they?" I asked.
"People, " don Genaro replied cuttingly. "Except that they were not real."
"They were like apparitions, " don Juan explained. "Like phantoms."
"After walking for a while, " don Genaro went on, "I became more confident. I knew that Ixtlan was in the direction I was going. And then I saw two men coming down the trail towards me. They also seemed to be Mazatec Indians. They had a donkey loaded with firewood. They went by me and
mumbled, 'Good afternoon.'
"'Good afternoon!' I said and kept on walking. They did not pay any attention to me and went their way. I slowed down my gait and casually turned around to look at them. They were walking away unconcerned with me. They seemed to be real. I ran after them and yelled, 'Wait, wait!' "They held their donkey and stood on either side of the animal, as if they were protecting the load. "I am lost in these mountains, ' I said to them. 'Which way is Ixtlan?' They pointed in the direction they were going.
'You're very far, ' one of them said. 'It is on the other side of those mountains. It'll take you four or five days to get there.' Then they turned around and kept on walking. I felt that those were real Indians and I begged them to let me join them. "We walked together for a while and then one of them got his bundle of food and offered me some. I froze on the spot. There was something terribly strange in the way he offered me his food. My body felt frightened, so I jumped back and began to run away. They both said that I would die in the mountains if I did not go with them and tried to coax me to join them. Their pleas were also very haunting, but I ran away from them with all my might. "I kept on walking. I knew then that I was on the right way to Ixtlan and that those phantoms were trying to lure me out of my way.
"I encountered eight of them; they must have known that my determination was unshakable. They stood by the road and looked at me with pleading eyes. Most of them did not say a word; the women among them, however, were more daring and pleaded with me. Some of them even displayed food and other goods that they were supposed to be selling, like innocent merchants by the side of the road. I did not stop nor did I look at them.

[свернуть]

 Spanish version

-Fue una gran sacudida -dijo don Genaro tras un titubeo momentáneo. Parecía haber estado orde¬nando sus pensamientos.
-Nunca imaginé que sería así -prosiguió-. Fue algo, algo, algo... como nada que pueda yo decir. Después que lo agarré, empezamos a dar vueltas. El aliado me hizo dar vueltas, pero yo no lo solté. Gira¬mos por el aire tan rápido y tan fuerte que yo ya no veía nada. Todo era como una nube. Dimos vueltas, y vueltas, y más vueltas. De repente sentí que estaba parado otra vez en el suelo. Me miré. El aliado no me había matado. Estaba yo entero. ¡Era yo mismo! Supe entonces que había triunfado. Por fin tenía un aliado. Me puse a saltar de alegría. ¡Qué sensación! ¡Qué sensación aquélla!
"Luego miré alrededor para averiguar dónde esta¬ba. No conocía por ahí. Pensé que el aliado debía haberme llevado por los aires para tirarme en algún sitio, muy lejos del lugar donde empezamos a dar vueltas. Me orienté. Pensaba que mi casa debía que¬dar hacia el este, así que empecé a caminar en esa dirección. Todavía era temprano. El encuentro con el aliado no llevó mucho tiempo. Al rato encontré un caminito, y entonces vi un grupo de hombres y mujeres que venían hacia mí. Eran indios. Me pa¬recieron mazatecos. Me rodearon y preguntaron a dónde iba.
"-Voy a mi casa, en Ixtlán -les dije.
"-¿Andas perdido? -preguntó alguien.
"-Sí -dije-. ¿Por qué?
"-Porque Ixtlán no queda para allá. Ixtlán está para el otro lado. Nosotros vamos allí -dijo otro.
"-¡Vente con nosotros! -dijeron todos-. ¡Tene¬mos comida!"
Don Genaro dejó de hablar y me miró como si es¬perara una pregunta.
-Bueno, ¿qué pasó? -pregunté-. ¿Se fue usted con ellos?
-No -dijo-. Porque no eran reales. Lo supe de inmediato, apenas se me acercaron. Había en sus voces, en su amabilidad algo que los delataba, sobre todo cuando me pedían ir con ellos. Eché a correr. Me llamaron y me rogaron que volviera. Las súpli¬cas me perseguían, pero yo seguí corriendo.
¿Quiénes eran? -pregunté.
-Personas -repuso don Genaro, cortante-. Sólo que no eran reales.
-Eran como apariciones -explicó don Juan-. Como fantasmas.
-Después de caminar un rato -prosiguió don Genaro-, cobré más confianza. Supe que Ixtlán que¬daba en la dirección que yo llevaba. Y entonces vi dos hombres que venían hacia mí por el camino. También parecían mazatecos. Tenían un burro car¬gado de leña. Pasaron junto a mí y murmuraron:
"-Buenas tardes.
"-¡Buenas tardes! -dije y seguí de frente. No me hicieron caso y continuaron su camino. Disminuí el paso, y como si tal cosa me volví a mirarlos. Ellos se alejaban sin preocuparse por mí. Parecían reales. Corrí tras ellos gritando:
"-¡Esperen, esperen!"
"Detuvieron al burro y se pararon uno a cada lado del animal, como protegiendo la carga.
"-Estoy perdido en estas montañas -les dije-. ¿Para dónde queda Ixtlán?
"Señalaron en la dirección en que iban.
"-Está usted muy lejos -me dijo uno-. Queda al otro lado de esas montañas. Tardará usted cuatro o cinco días en llegar.
"Luego dieron la vuelta y siguieron andando. Sentí que eran indios de verdad y les rogué que me dejaran ir con ellos.
"Caminamos juntos un rato, y luego uno de ellos sacó su bastimento y me ofreció de comer. Yo me quedé quieto. Había algo muy extraño en la forma en que me ofrecía su comida. Mi cuerpo se asustó, de modo que me eché para atrás y corrí. Los dos me dijeron que moriría en las montañas si no iba con ellos, y trataron de convencerme para que volviera. También sus ruegos eran muy extraños, pero yo corrí de ellos con toda mi fuerza.
"Seguí andando. Supe entonces que iba bien para Ixtlán y que esos fantasmas trataban de apartarme de mi camino.
"Encontré otros ocho; deben haber conocido que mi decisión era inflexible. Se pararon junto al cami¬no y me miraban con ojos implorantes. La mayoría no dijo una sola palabra, pero las mujeres eran más audaces y me rogaban. Algunas me enseñaban comi¬da y otras cosas que se suponía estaban vendiendo, como inocentes vendedoras al lado del camino. No me detuve ni las miré.

[свернуть]

[Nancy]

Путешествие в Икстлан. Продожение. Часть 2

Было уже очень поздно, когда я приблизился к долине, показавшейся мне знакомой.  В ней
чувствовалось что-то знакомое. Решив, что был там раньше,  и в таком случае я в
действительности нахожусь к югу от Икстлана. Начав искать ориентиры, для необходимой
корректировки моего пути, я увидел индейского мальчика, пасшего несколько коз.  Должно быть,
ему было около семи лет, и он был одет, как я обычно одевался  в его возрасте. Фактически он мне напомнил меня самого,  пасшего коз моего отца. Временами осматриваясь, мальчик разговаривал
сам с собой, как и я в то время.  Насколько я понимал заботу о козах, мальчик был очень хорош в этом. Он правильно заботился о козах. Не баловал своих коз, но и не был жесток с ними.
Я решил окликнуть его. Когда он услышал звук голоса, он вскочил, убежал в укромное место   
и стал следить за мной, укрывшись за скалой, что бы убежать при угрозе его жизни. Мне это
пришлось по душе. Похоже, он испугался и собирался продолжить пасти коз, как только я уйду.
Я подробно рассказал ему, что я потерялся и что не знаю дороги в Икстлан. Спросив названия
места, где мы находимся и он сказал, что это было то место что я и думал.  Это меня сделало
крайне счастливым. Я уже не считал, что я потерялся  и думал о том, как мог союзник перенести
целиком моё тело в одно мгновение. Поблагодарив мальчика, я двинулся к дороге. Он вышел из
своего укромного места и как ни в чем не бывало,  погнал  своих коз по узенькой едва заметной
тропинке. Узкая тропа вела в долину. Я попросил мальчика не убегать и подошел к нему, когда  я
слишком приблизился,  он прыгнул в кусты. Похвалив его за осторожность, я начал его расспрашивать.
- Куда ведет эта тропинка? – спросил я.
- Вниз, –ответил он.
- Где ты живешь?
- Внизу.
- Много домов внизу?
- Нет, только один.
- Где находятся другие дома?
Мальчик индифферентно указал на другую сторону долины, как обычно делают мальчики
его возраста и быстро начал спускаться по узкой тропинке к своим козам.
- Подожди, – сказал я. - Я очень устал и очень голоден. Отведи меня к твоим родителям.
- У меня нет родителей, – ответил мальчик. - и это меня встряхнуло. Что-то в его голосе меня
заставило поколебаться. Мальчик заметил мои колебания остановился и повернулся ко мне.
- Дома никого нет, – сказал он. - Мой дядя и его жена в поле. У нас много еды, изрядное количество. Пойдем со мной.
Я ощутил печаль. Мальчик был тоже фантомом.  Его тон и его голос, его беспокойство, поведение
его выдали. Фантомы собирались схватить меня,  но я не боялся. Они цепенели, встречаясь с моим союзником.  С союзником фантомы уже не могли причинить неприятностей как раньше и даже не делали попыток. Временами находила тоска, но я расслаблялся,  и она не могла со мной справится и оставляла меня в покое. Внезапно я понял,  что у меня есть союзник, и фантомы ничего не могут мне сделать.  Я следовал за мальчиком по тропе. Другие фантомы выбегали навстречу, пытаясь сбросить меня в пропасть, но моя воля была более сильной чем их. Они должно быть это чувствовали и поэтому оставили попытки  помешать мне. Через некоторое  время они вяло стояли вдоль моего пути. Изредка, какой-нибудь вступал на мой путь, но я их останавливал  своей волей и они мне совершенно перестали докучать. Дон Хенаро надолго замолчал. Дон Хуан рассматривал меня.

 Перев. с англ. - К: "София", 2003

Вечером я пришел в долину, которая показалась мне знакомой. Я решил, что уже, видимо, когда-то в ней бывал. Но если так, то я находился к югу от Икстлана. Я начал искать какие-либо указатели, чтобы сориентироваться, и встретил маленького индейского мальчика. Он пас двух коз. Ему было лет семь, и он был одет в точности так, как я одевался в его возрасте. Он действительно очень напоминал меня самого. Ведь я тоже пас двух отцовских коз. Я некоторое время наблюдал за ним.
Мальчик разговаривал сам с собой, совсем как я в детстве. Потом он заговорил со своими козами. Я понял, что он хорошо пасет коз. Он был аккуратен и осторожен. Он не баловал своих коз, но и не был с ними жесток. Я решил окликнуть мальчика. Когда я заговорил, он вскочил и спрятался от меня за камнями. Он готов был в любой момент броситься наутек, спасая свою жизнь. Он понравился мне. Несмотря на то, что он явно меня испугался, он успел загнать коз за камни, где они не были мне видны. Я долго с ним беседовал. Я рассказал, что заблудился в горах, и что не знаю, как добраться до Икстлана. Я спросил, как называется то место, в котором мы находились. Он ответил, и я обрадовался, потому что это было именно то место, которое я думал. Я понял, что мои блуждания закончились, и подивился силе своего союзника, который в мгновение ока занес меня так далеко. Я поблагодарил мальчика и пошел прочь. Он вышел из-за камней и погнал своих коз по едва заметной тропинке куда-то вниз, в долину. Я еще раз окликнул его, и он не стал убегать. Я пошел к нему. Когда я подошел слишком близко, он отпрыгнул в кусты. Я похвалил его за бдительность и начал расспрашивать. Я спросил: "Куда ведет эта тропинка?" Он ответил: "Вниз". Я спросил: "Где ты живешь?" Он ответил: "Там, внизу". Я спросил: "Там много домов?" Он ответил: "Нет, только один". Я спросил: "А где остальные дома?" Мальчик с безразличием, свойственным ему возрасту, указал пальцем в другую сторону долины. Потом он начал спускаться, гоня коз перед собой. "Подожди, - сказал я ему, - я очень устал и хочу есть. Отведи меня к своим родителям". "У меня нет родителей", - ответил маленький мальчик, и от этого меня передернуло. Не знаю, но что-то в его голосе меня насторожило. Заметив, что я колеблюсь, мальчик остановился и повернулся ко мне: "Дома никого нет. Дядя уехал, тетка работает в поле. А в доме полно еды. Полным-полно". Я почувствовал почти печаль. Мальчик тоже оказался призраком. Тон его голоса и заинтересованность, с которой он меня заманивал, выдали его. Меня окружали одни призраки, и они жаждали до меня добраться. Но я не боялся. И в то же время был все еще не в себе после столкновения с союзником. Я хотел было помешаться на призраках или на союзнике, но мне почему-то не удавалось накрутить себя, как я обычно это делал. Я бросил эту затею. Потом я решил опечалиться, поскольку мальчик мне понравился, но это мне не удалось. И эту затею я тоже бросил. И тут до меня дошло, что у меня есть союзник, и призраки ничего не в силах со мной сделать. И я пошел вслед за мальчиком по тропинке вниз, в долину. Со всех сторон выскакивали другие призраки, пытаясь заманить меня в пропасть, но моя воля была сильнее, чем они. Они, должно быть, это чувствовали, потому что перестали меня дергать. Они просто стояли вдоль моего пути. Я проходил, а они оставались позади стоять так, как стояли. Тех из них, кто все-таки пытались ко мне броситься, я останавливал своей волей. А потом они и вовсе оставили меня в покое. Дон Хенаро надолго замолчал.
Дон Хуан смотрел на меня

[свернуть]

 English version

"By late afternoon I came to a valley that I seemed to recognize. It was somehow familiar. I thought I had been there before, but if that was so I was actually south of Ixtlan. I began to look for landmarks to properly orient myself and correct my route when I saw a little Indian boy tending some goats.
He was perhaps seven years old and was dressed the way I had been when I was his age. In fact, he reminded me of myself tending my father's two goats. "I watched him for some time; the boy was talking to himself, the same way I used to, then he would talk to his goats. From what I knew about tending goats he was really good at it. He was thorough and careful. He didn't pamper his goats, but he wasn't cruel to them either.
"I decided to call him. When I talked to him in a loud voice he jumped up and ran away to a ledge and peeked at me from behind some rocks. He seemed to be ready to run for his life. I liked him. He seemed to be afraid and yet he still found time to herd his goats out of my sight.
"I talked to him for a long time; I said that I was lost and that I did not know my way to Ixtlan. I asked the name of the place where we were and he said it was the place I had thought it was. That made me very happy. I realized I was no longer lost and pondered on the power that my ally had in order to transport my whole body that far in less time than it takes to bat an eyelash.
"I thanked the boy and began to walk away. He casually came out of his hiding place and herded his goats into an almost unnoticeable trail. The trail seemed to lead down into the valley. I called the boy and he did not run away. I walked towards him and he jumped into the bushes when I came too close. I commended him on being so cautious and began to ask him some questions.
'"Where does this trail lead?' I asked. 'Down, ' he said. 'Where do you live?' 'Down there.' 'Are there lots of houses down there?' 'No, just one.' 'Where are the other houses?' The boy pointed towards the other side of the valley with indifference, the way boys his age do. Then he began to go down
the trail with his goats.
"Wait, ' I said to the boy. 'I'm very tired and hungry. Take me to your folks."
"I have no folks, ' the little boy said and that jolted me. I don't know why but his voice made me hesitate. The boy, noticing my hesitation, stopped and turned to me. 'There's nobody at my house, ' he said. 'My uncle is gone and his wife went to the fields. There is plenty of food. Plenty. Come with
me. "I almost felt sad. The boy was also a phantom. The tone of his voice and his eagerness had betrayed him. The phantoms were out there to get me but I wasn't afraid. I was still numb from my encounter with the ally. I wanted to get mad at the ally or at the phantoms but somehow I couldn't get angry like I used to, so I gave up trying. Then I wanted to get sad, because I had liked that little boy, but I couldn't, so I gave up on that too.
"Suddenly I realized that I had an ally and that there was nothing that the phantoms could do to me. I followed the boy down the trail. Other phantoms lurched out swiftly and tried to make me trip over the precipices, but my will was stronger than they were. They must have sensed that, because they stopped pestering me. After a while they simply stood by my path; from time to time some of them would leap towards me but I stopped them with my will. And then they quit bothering me altogether." Don Genaro remained quiet for a long time. Don Juan looked at me.

[свернуть]

 Spanish version

"Ya era muy de tarde cuando llegué a un valle que me pareció reconocer. Algo tenía de familiar. Pensé que había estado antes allí, pero en tal caso me halla¬ba en realidad al sur de Ixtlán. Empecé a buscar puntos de referencia para orientarme debidamente y corregir mi ruta, cuando vi a un niño indio que cui¬daba unas cabras. Tenía unos siete años y vestía como yo había vestido a su edad. De hecho, me recordaba a mí mismo, cuando pastoreaba las dos cabras de mi padre.
"Lo observé un tiempo; el niño hablaba solo, igual que yo entonces, y hablaba con sus cabras. Por lo que yo sabía de cuidar cabras, el muchacho era de ve¬ras bueno para eso. Era cabal y cuidadoso. No mi¬maba a sus cabras, pero tampoco era cruel con ellas.
"Decidí llamarlo. Cuando le hablé en voz alta, se paró de un salto y corrió a un repecho y me espió escondido detrás de unas rocas. Parecía dispuesto a correr por su vida. Me cayó bien. Parecía tener miedo, y sin embargo halló tiempo para pastorear las cabras y quitarlas de mi vista.
"Le hablé mucho rato; dije que andaba perdido y que no sabía el camino a Ixtlán. Pregunté el nom¬bre del sitio donde estábamos y él dijo que era el sitio que yo pensaba. Eso me hizo muy dichoso. Me di cuenta de que ya no andaba perdido y pensé en el poder que mi aliado debía tener para transportar todo mi cuerpo en menos de un parpadeo.
"Di las gracias al niño y eché a caminar. Él salió como si tal cosa de su escondite y pastoreó sus cabras hacia una vereda que apenas se notaba. La vereda parecía bajar al valle. Llamé al niño y no corrió. Caminé hacia él y, cuando me acerqué demasiado, saltó al matorral. Lo felicité por su cautela y empecé a hacerle preguntas.
"-¿Para dónde va esta vereda? -pregunté.
"-Para abajo -dijo él.
"-¿Dónde vives?
"-Allá abajo.
"-¿Hay muchas casas allá abajo?
"-No, nada más una.
"-¿Dónde están las otras casas?
"El niño apuntó para el otro lado del valle, con indiferencia, como hacen los niños de su edad. Luego empezó a bajar la vereda con sus cabras.
"-Espera -le dije-. Estoy muy cansado y tengo mucha hambre. Llévame con tus papás.
"-No tengo papás -dijo el niño, y eso me sacu¬dió. No sé por qué, pero su voz me hizo titubear. El niño, notando mis dudas, se paró y volteó hacia mí.
-No hay nadie en mi casa -dijo-. Mi tío se fue y su mujer anda en los campos. Hay bastante comida. Bastante. Ven conmigo.
"Casi me puse triste. El niño era también un fan¬tasma. El tono de su voz y su ansiedad lo habían traicionado. Los fantasmas estaban dispuestos a cap¬turarme, pero yo no tenía miedo. Seguía aterido por el encuentro con el aliado. Quise enojarme con el aliado o con los fantasmas, pero por alguna razón no pude enojarme como antes, así que dejé de hacer el intento. Luego quise entristecerme, porque el niñito me había caído bien, pero no pude, así que también dejé eso en paz.
"De pronto me di cuenta de que tenía un aliado y nada podían hacerme los fantasmas. Seguí al mu¬chacho por la vereda. Otros fantasmas salieron velo¬ces y trataron de hacerme caer a los precipicios, pero mi voluntad era más fuerte que ellos. Deben haberlo sentido, porque dejaron de molestar. Después de un rato, nada más se quedaban parados junto a mi camino; de vez en cuando algunos me saltaban encima, pero yo los detenía con mi voluntad. Y luego dejaron de molestarme en absoluto."
Don Genaro calló largo rato.
Don Juan me miró.

[свернуть]