Тексты

[fidel]

из книги Александра Соловьева - "Знаковые люди"
Глава: Карлос Кастанеда. Через кактусы – к звездам

[fidel]

ДИСКУРС РАДИКАЛЬНОГО КОНСТРУКТИВИЗМА
Традиции скептицизма в современной философии и теории познания

Спойлер

Следует замеmть, что ГJ1ав11ым тезисом конструктивистской
элистемологии .является то, чrо любая действительность, а tte только
действительность второго порJ1дка конструируется наблюдателем. По­
зи1tия плюраJ1истической интерпретации и прида11и.я смыслов и цснн~
стей некоей объективной дан11ости ведет не к конструктивизму, а к
релятивизму, допусl(ающему существование объективной реальности.
В связи с этим подчеркнем, что Ват1.1,л.авик явля.ется конструктнви~
стом, так как признает конструирование не только реальности второго
nорядкаt но и реальносm первого порядка - объективно, научно вериф
фиuируемой. Не следует впадать в заблужде11ие, будто бы разделение
ВаТWJавиком действительносm 11а два аспекта а11алоги•1но делению на
20
объективн1.1с и субъектив11ые исти11ы в 1<орресrю1tде1tтских 1-еориях
познаниа, на мир-как-ои-есть и мир-как-(т-иw.•-ка.исет<.:н. Дело в том,
что сама наука, в сво10 очередь, представляет собоА лишь од1tу из раз­
иоаидиостеА кар-rин мира, а не отражение единстаенно аозможноА ре­
апыюсти. «То, что никакая 11аучна1 теория или объяс11е11ие не может
быть чем-то б6льшим, чем 11редставле11исм о мироздании, како~-то
опредепе1шоА н11терпретаuиеА мира, но не самой реальностью как та­
ковоЯ, подчеркивалось неоднокраrnо некоторыми мыслителями со
времен Джамбатиста Вико".>> [Watz. 1997, S.222). «Объективность»
реальности первого порядка у Ващпавика не имеет ничего общего с
объе1СТИвностью, допускаемой традиuионноА эпистемологией: ссЭrа
действительность [первого порJ1дка] представл.яет собоА, соответст­
венно, универсум всех тех "фактов", которые установлены в совер­
шенно определенных рамках данного наблюде11ИJ1 и/или эксперимента
(самих явмющихся, естественно, конструкциями лежащих а их основе
tеорий) и только потому приз11аются ''объективными", что повторение
од11ого и того же опыта приводит к одиому и moAty же результату не­
sавнсимо от того, кем, когда и где данное повторение осуществл.яется»
\ (Watz. 1997, S.223]. Т.е. фактически, у Ватuлавика, как и у других кон-
структивистов, «объективносты) оз11ачает повторяемость практическо­
го опыта, одинаковую результативность одинаковых поступков.
Таким образом, разделение представлений о действительности
·Ва11.1Лавиком на два аспекта (два порядка) носит искусственный ха­
tре.ктер, вполне, однако, обоснованный в рамках того коммуникацион­
llОГО ко1rrек~ в котором автор проводит свои nрофессионапьные ис-
"едовакия как психолог, психотерапевт. Оrделив «мир смыслоа и
llенностей» от «мира голых физи•1еских фактов», оказ.ывается гораздо
nроще проводить эффективное лечение разного рода психических рас­
стройств. корректировать мировосприятие пациентов, анализировать
запутанные ситуации, возникающие в сложных коммуникационных
контекстах, например, при синхронном переводе или идеологическом
IО3действии противника.
В более широких рамках конструктивистской эпистемологии о
.118)'Х «действительностJ1х» Ватцлавика мож1tо говорить как о конст­
РУJСТаХ с разной степенью их осознанности. Совершенно очевидно, что
осознать, постигнуть конструктивную природу таких фундаменталь­
нь1х представлений, как врем.я, простра11ство, причинность и многих
других, знакомых нам с детства, и вне которых мы не в состоJ1нии
мысJ\ить, гораздо сложнее, чем увидеть конструктивность искусствен­
ных, зачастую заведомо ложных «истин» идеологических систем или
.догматических учений.

[свернуть]

[fidel]

Статья с большим количеством иллюстраций
Martinez Gonzalez Roberto
Nahualli, image and representation

[fidel]

Обзор Altered States of Awareness & Altered States of Conscious
The Investigation by Alexander Majaedee

[fidel]

Небольшая статья
Нагуаль и тональ

Спойлер

Тональ — это все что человек «знает», в него входят все понятия, все имена и названия, все определения, все, с чем человек может сознательно взаимодействовать. Иными словами тональ — это область действия разума — того «устройства», что разделяет, детерминирует окружающее на набор дискретных элементов-понятий, связанных между собой какими-то связями.

Тональ — это «ЯВЬ», в которой человек чувствует себя вполне уютно, поскольку окружают его только ему известные, и людьми же названные и определенные вещи. С тоналем лишь и может он адекватно взаимодействовать, и поэтому тональ вполне можно считать людским миром, в котором он находится, от него зависит несмотря на тот факт, что сам же и создал этот мир себе.


Нагуаль же включает в себя все остальное: бесконечное множество всех возможных «энергопотоков», образующих Вселенную. Это «НАВЬ», которая наводит тень на плетень, устраивая человеку всякие «наваждения», пугающие его тем, что своим проявлением говорят его тоналю, что мир вовсе не ограничивается его, человеческими понятиями о мире как таковом. Видящие видят эти «энергопотоки», и говоря в визуальных терминах, можно описать это явление, как «светящиеся волокна, пронизывающие всю вселенную во всех возможных направлениях» и в силу ряда причин, предпочитают называть их эманациями Орла.

Вне зависимости от того, кто как их видит и кто как предпочитает их называть, эти энергопотоки пронизывают всю Вселенную, все множество существующих в ней миров. Наиболее близкая и наименее кривая аналогия, которую можно привести — первозданный хаос, из которого впоследствии был построен мир, «мир яви», тональ. Соответственно, тональ — это избранные, отфильтрованные полосы все тех же энергопотоков, на основе которых формируются понятия, из которых собирается мир. Так, «общечеловеческий тональ» — это совокупность всех понятий о знакомом всем физическом мире, о том, что принято называть культурой и цивилизацией, т.е. целостный мир, который можно назвать средой обитания человечества.

Однако у каждого человека есть свой, индивидуальный тональ, в который может как входить что-то редкое, отсутствующее у большинства других людей, так и отсутствовать то, что номинально является неотъемлемой чертой «нормального человека». Более того, всяк заботиться о сохранности своего тоналя, и пополняет его новыми инвентарными списками, долженствующие затыкать дыры в представлении о мире. Столкнувшись с неведомым, человек впадает в смущение — «этого не может быть!!!», то есть объяснения случившемуся нет в его инвентарном списке. Далее следует интенсивное «обтоналивание» проявления нагваля — идет поиск рационального объяснения, основанного на уже имеющихся инвентарных списках. Например увидел человек нечто СТРАННОЕ в воздухе висящее, мигающее странным светом — объяснил себе, что это «летающая тарелка», если есть в списках понятия об инопланетянах; или «ангел господен», если в основных списках большее место занимают религиозные объяснялки. После «обтоналивания», вновь встретившись с чем-то похожим, человек воспримет явление не само по себе, а сразу из «базы данных» выскочит ярлык, который в структуре тоналя уже связан с определенным набором признаков, по которому явление было отнесено в соответствующий ряд.

Очевидно, что в любом, даже самом огромном и всеохватном тонале содержится неизмеримо меньше энеропотоков, чем в нагвале. Тональ — это очень узкая, рассортированная и дискретная выборка из всего потока РЕАЛЬНОСТИ (нагуаля), подобно тому, как из непрерывного спектра электромагнитных излучений выделены радиоволны, свет... а внутри света выделено 7 цветов, в которых воспринимается (а точнее в них интерпретируется) чуть ли не вся визуальная информация. Звук тоже разделен на дискретное значение «тонов», и то, что не входит в эти узкие рамки будет отнесено к «немелодичному шуму», не несущему смысловой нагрузки.

Структура человеческого тоналя, его особенности, как раз проявляются в том, что куда ни глянет человек — все делит на 7, на 12, есть и другие «магические» числа, (как то физические константы, число «пи») которые обнаруживаются в совсем новых, ранее неведомых областях. Воспринимается это как подтверждение правильности интерпретации мира, а по-сути является лишь следствием специфики интерпретирующего нагуаль аппарата — тоналя, следствие того, что все новое строится из хорошо забытых старых кирпичиков.

Действие тоналя простирается еще и на те области, что граничат с «неразумным», не поддаются управлению со стороны разума... тональ, действует как некий «программный интерпретатор» реальности, срабатывающий даже там, где нет очевидных для него данных. Можно сказать, что воспринимаемый человеком мир — это галлюцинируемая псевдореальность, когда привычным тоналю способом интерпретируется нечто, выходящее за рамки существующих инвентарных списков. Примером такого «сбойного восприятия», когда воспринимается как реальность то, чего физически нет — могут служить знаменитые «Магические 3D изображения». На их примере можно проследить, как нечто новое «на низком уровне» интерпретируется привычными тоналю способами.

С другой стороны тональ — это то, что служит единственной основой выживания человека в безграничном море нагуаля, непосредственный контакт с которым крайне опасен. Иначе говоря тональ защищает человека от встречи с нагуалем, даже порой в ущерб истине, интерпретируя неизвестное в терминах известного инвентарного списка...

Однако с нагуалем, тем не менее придется встретиться каждому в момент смерти, когда тональ разрушается, и нагуаль врываясь в «энергетический кокон» человека взрывает его, и все накопленное в процессе жизни осознание идет на корм Орлу. Посему в магии придается значение «силе», «крепости» тоналя — если при встречах с нагуалем тональ окажется слаб, то можно впасть в необратимое безумие, сойти с ума в прямом смысле. Тональ повредился — это и есть безумие, когда из хаоса выстраивается новый хаос, а не собирается общий, понятный окружающими людьми мир.

[свернуть]

[fidel]

Галина Ершова.   Древняя Америка: полет во времени и пространстве. Мезоамерика

Спойлер

Илл. 24. Фигурка совы, найденная в Кампече. Индейцы всегда верили в нагуалей-оборотней. Считалось, что колдун в любой момент может превратиться в свое животное – нагуаля. Подобное превращение можно увидеть, если перевернуть эту фигурку. Позднеклассический период

[свернуть]

Из этой книги читатель сможет подробно узнать не только о майя, воздвигнувших великолепные города Ушмаль, Чичен-Ицу, Тикаль и Паленке, оставивших иероглифические тексты, сохранившие тайны духовных представлений, астрономических знаний и исторических сведений. Читатель встретится также и с астеками, создавшими целую империю в центральной Мексике, столицей которой стал великолепный Теночтитлан. Книга познакомит интересующихся и с культурными предшественниками великих народов - ольмеками, появление и исчезновение которых связано со множеством тайн и необъяснимых явлений. Особый рассказ посвящен отважным воинам и культурным наследникам "города богов" Теотиуакана -тольтекам. И ость даже главы о мексиканских колдунах и шаманах, астрологических предсказаниях и пейотных песнях уичолей.

[fidel]

Рам М. Тамм

Комментарий к работам Карлоса Кастанеды

Спойлер

Книги Карлоса Кастанеды произвели довольно сильное впечатление – сначала в США, а затем и во всём западном мире. Одни приняли эту историю как само собой разумеющуюся, и были ею глубоко восторжены, другие – отвергали как фантазию, но, тем не менее, впечатление было огромным, и оно остаётся таковым вплоть до сего дня. Чем можно объяснить такую бурную реакцию? Тема книг Кастанеды так же стара, как и само человечество. Описанная в них магия – лишь новый вариант бесчисленных чудодействий, сходных с теми, которые можно обнаружить в любом веке и в любой культуре, и достоверность изложенного так непроверяемо, как и все, в большинстве своём, подобные изложения. Итак, в чём же дело? На этот вопрос нельзя ответить однозначно, так как здесь взаимодействует множество факторов. Однако, давайте наиболее кратко проанализируем наиболее важные из них.

Основным качеством работ Кастанеды, повсеместно признанным уже со времени выхода в свет его первой книги, является их большая суггестивность. Его книги буквально приковывают внимание читателя: взывая к самым универсальным человеческим сентиментам, они, в то же время, как бы предлагают жемчужину экзотической мудрости, по которой так тоскует множество людей во всём мире. Более того, многие принимают работы Карлоса Кастанеды как книги наставлений для использования этой мудрости на практике, надеясь с помощью чудотворной магии яки разрешить все жгучие проблемы человеческого существования. И венец всего – это то, что историю рассказывает не какой-нибудь индийский или китайский мудрец из зыбытого прошлого, а наш современние, учёный, специализирующийся в антропологии. Он задаёт дону Хуану те же вопросы, которые хотел бы задать читатель, пытается критически анализировать свои переживания; он не верит, он рационалист и скептик; чтобы узнать действительную ценность того, через что ему приходится проходить, он всё желает проверить на опыте. Однако, со временем все подобные попытки оканчиваются неудачей, и, в конце концов, мы видим, как прежде важничающий, позитивистски настроенный западный человек медленно превращается в колдуна яки, в «человека знания», для которого нет разницы между реальностью и сном, и анимистические натурфилософские взгляды которого основываются, в первую очередь, на магической практике и силе суггестивного воображения. Это как раз именно та метаморфоза, которую хотели бы пережить многие западные люди, чтобы вернуться к гармоничному «золотому веку» ранней цивилизации, оставив позади все невзгоды и разочарования их современного существования. Это то, чего многие в этом мире отчаянно пытаются достичь с помощью религии, наркотиков, искусства, философии, различных социальных движений, и даже – насилия. И вдруг – появляется живой пример (который, между прочим, так основательно «стёр свою личную историю», что жизнь его уже стала мифом), и люди любой ценой стремятся поверить ему, как если бы это было их единственным «кубическим сантиметром шанса». В целом, книги Кастанеды оказались закватывающими иконоборческими боевиками по отношению к западному позитивному стилю мышления, и они, в значительной мере, помогли заполнить вакуум практического мистицизма, который, в самом деле, стал проблемой в западном мире.

Однако, всё это лишь поверхностный слой проблемы, под которым лежит более глубокий пласт истории человечества, заключающий в себе человека как совокупность, во всех его аспектах. Как намекает сам дон Хуан, белый человек, разрушив древнюю культуру американских индейцев, принудил их, тем самым, или влачить убогое существование, или развиваться в духовном направлении. Итак, пока Америка была, казалось бы, полностью завоёвана белой расой и доминирующими у неё магиями христианства и масонства (обе – иудейского происхождения), некоторая часть древнеиндейского гения продолжала своё тайное, но могущественное развитие, пока не превратилась в значительную магическую силу. В то же время, ослабшая иудейская магия под нажимом психоделической и восточной магии, а также по причине своих внутренних расколов (на капитализм и коммунизм, науку и религию, и т.д.) стала терять свои, некогда сильные, позиции. Поэтому вовсе неудивительно, что именно в этот момент магическая сила древних жителей Америки стала искать каналы для своего проявления, и одним из них оказалась система массовой коммуникации белой расы. Время благоприятствовало для такого вызова, так как западная наука, пользовавшаяся всеобщим доверием, зашла в тупик: она более не в состоянии удовлетворять собственных адептов своими противоречивыми, нескладными, почти непостижимыми теориями, с царящим в них терминологическим хаосом, и не отвечающим реальным потребностям совресенного человека. Для всего Запада уже стал традиционным интерес к прошлому, и это также помогло древним магиям всех культур (в частности – и культуры древних индейцев) оставить своё убежище и проникнуть в современную цивилизацию. Аналогичная вещь произошла в Индии, где английские завоеватели стали самыми ревностными пропагандистами её мудрости. То же самое может произойти в Китае, где традиционная «пустая магия» тайно используется в политических целях. Работы Кастанеды – лишь ручей в великом потоке магического ренессанса, начинающего сотрясать нашу планету. Сама почва Америки мстит своим новым обитателям, взращивая психотропные растения, употребление которых стало настоящей манией не только в США, но и в Европе. Но этот магический подъём стимулирует не чья-либо индивидуальная воля. Те же кармические силы человечества, которые разрушили древние цивилизации и их менталитет, обращаются теперь против современной культуры, тем самым вновь устанавливая неизменно присутствующий в мире баланс противоположных сил, выраженных в постоянном космологическом взаимочередовании Инь и Ян.

Теперь мы обратим внимание на способ, посредством которого магия яки бросает вызов западному образу мышления через работы Кастанеды. Как мы уже намекнули выше, его ключевым моментом является противопоставление древнего магического менталитета анимистического характера позитивистскому научному мышлению, основанному на аксиоматически принятой гипотезе о противопоставлении субъекта и объекта. Книги Карлоса Кастанеды лишь косвенно отображают процесс этой борьбы, но, тем не менее, так красочно и эмоционально тонко, что чувствительный читатель даже не замечает, как включается в игру, и, до некоторой степени, сам претерпевает те же изменения, что и автор книги. Вышеупомянутая косвенность лишь облегчает включение в игру: позитивистский менталитет развил могучие защитные концентративные блоки скептического самомнения против прямых и откровенных нападок, но не приобрёл способности уклоняться или отражать воздействия, направленные через более глубокие слои интуиции, эстетических переживаний, эмоций и т.д., так как они просто недосягаемы для него, и принадлежат к сфере искусства, магии и религии, недоступной логическому мышлению бодрствования. Ещё один важный момент заключается в том, что две первые книги главным образом основываются на мистических переживаниях, вызванных с помощью психотропных растений. Два последние десятилетия (особенно конец 70-х годов) отмечены расширяющейся апологией ранее осуждённого психоделического движения. Наркогипноз и наркосамогипноз стали объектом многих энтузиазных статей, книг и экспериментов, и привлекли к себе множество известных западных деятелей науки и искусства (таких, как О.Хаксли, Дж.Лилли и других). Но в то время, как западная наука только беспомощно бредёт на ощупь в темноте непредсказуемых психических феноменов наркогипнотического характера, создаётся впечатление, что дон Хуан и его ученики чувствуют себя здесь как дома, и более того – они способны сознательно контролировать ИСС (изменённое состояние сознание), и заставить мистические силы служить им. Итак, представляется, что книги Кастанеды предлагают решение ещё одной актуальной проблемы западного мира, т.е. проблемы места психоделических переживаний (и вообще всех ИСС) в человеческом существовании. Предлагаемое решение может быть схематически сформулировано так: нет разницы между внешней и внутренней реальностью; двойственность субъекта-объекта – это иллюзия, и т.н. реальность не есть что-то объективное и неизменное, но скорее – нечто такое, что может быть моделируемо и переформируемо путём изменения состояния сознания. Такое решение проблемы имело место в любом веке и в любой культуре, и оно свойственно т.н. магическому менталитету, доминировавшему, в своё время, в целых цивилизациях, и хотя, впоследствии, и вынужденному скрываться, но ни в коем случае не исчезновшему. Дон Хуан именует реальность «описанием мира», и, по его словам, вариантов мира (т.е. реальности) существует столько же, сколько и его описаний. Это опять древняя идея, особенно тщательно разработанная восточными философами. Прежде, чем двинуться дальше, мы более тщательно рассмотрим само понятие «реальности». В соответствии с теорией личности, различные взгляды на то, что составляет реальность, связаны с личной реальностью. Фактически, существует столько же реальностей, сколько раз ещё далее могут быть разделены и подразделены состояния путоты (санскр. шуньята, турия, нирвана, IV), глубокого сна (санскр. пурна, эката, полнота, III), сна (II) и бодрствования (I). Поэтому то, что человек склонен называть «реальностью», есть лишь то, что он суггестирует или научился суггестировать. В противоположность восточному религиозному негативизму или нулизму, западный позитивизм постулирует множество позитивных научных реальностей. Философская реальность принадлежит к сфере обозначающих интерпретаций. Тем не менее, реальность как термин, как концепция, как идея, как осознавание или как нуль-восприятие, требует объяснений. Есть нуль-реальность, которая, в свою очередь, делится на позитивную и негативную реальности. Есть реальности бодрствования, сна и глубокого сна. Вся магия, вся суггестия и автосуггестия используют состояния нуль-сна (автоид или пустота сна), которая является нейтральной нуль-праной (или акашей). Во всяком случае, манипулирующему этой энергией нет необходимости обязательно погружаться в состояние нуль-сна (хотя, именно так это бывает в магии пустоты), и он может использовать её лишь как источник силы (ср. понятие «силы» по дону Хуану), моделируя и направляя её по собственной воле. «Воля» - это концентративная сила, присущая, главным образом, состоянию бодрствования (эго), но она может быть также трансформирована и перенесена в более глубокие состояния с помощью специальной тренировки и практики. «Сон» по дону Хуану – это объединение эго и авто, в результате чего получается контролируемый полусон-полубодрствование (иногда это называется астральным планом), по мере осуществления чего делается следующий шаг, которым является соединение нагуала (эката, состояние души или психе)1 с объединёнными в единство эго-авто в срединном состоянии нуль-сна. В результате этого, погружаясь в нагуал (или лучше сказать – раскрываясь нагуалу), человек не теряет себя польностью (как это было бы без вышеупомянутого единства сна), но, хотя и теряет осознавание индивидуального существования, сохраняется целостным благодаря эфирному центру (или внутреннуму правителю, санскр. антарьямин), действующему на подсознательном уровне. Если оборвать эту связь единства сна, человек уже никогда не вернётся из «неведомого». Вышеописанное состояние очень близко к йогическому самадхи, но отличается от последнего отсутствием тонких духовных вибраций эфирного характера, позволяющим йогину освободится от кармических связей и войти в пустоту нирванического большого Нуля. Чем можно объяснить этот недостаток «человека знания»? В первую очередь – употреблением психотропных растений. Употребление этих растений, хотя и дающее большие эффекты на начальных стадиях духовного развития (но даже тогда оно чрезвычайно опасно с вредно)2, блокирует высшие достижения, так как разрушает тонкие эфирные вибрации, и насильственно разбивает натуральный механизм логоса, который практически не восстанавливается. Итак, «человек знания» застревает в своей привязанности к жизни, и в книгах Кастанеды мы можем найти многочисленные места, иллюстрирующие эту страсть к жизни и мощи, являющуюся единственным, но всемогущим пристрастием дона Хуана и дона Генаро. Тем не менее, здесь следует отметить, что употребление наркогипноза гораздо опаснее, если его используют люди, выросшие не на фоне древней традиции опытных и осторожных колдунов (как в случае с «человеком знания»), а в традиции дуалистического, небрежного и тщеславного западного мира. Такое безответственное употребление наркотиков ведёт лишь к смертельному концу, или к деградации на духовном пути.

Вернёмся, однако, к проблеме реальности и её трансформации с помощью магии. Мы уже писали о суггестии, магии, и о майической иллюзии микро- и макрокосмоса3. Здесь достаточно будет сказать, что магия – это ни что иное, как гипносуггестия (нераздельные гетеро- и автосуггестия как таковые). Её источником является суггестовость первичной гипнотической силы (санскр. майя, шакти). Дон Хуан прав, называя реальность «описанием мира», т.к. последняя является всего лишь суггестированной и автосуггестированной иллюзией. А «человеку знания» известно, как с помощью гипнотической или наркогипнотической суггестии можно пересуггестировать эту иллюзию и придать ей новую форму. Фактически, «описанию мира» человека первоначально придаётся новая форма, а затем изменённая программа суггестии воспроизводит в его уме изменённый образ реальности. Так как одна иллюзия формируется с помощью другой, и можно сказать, что всё учение дона Хуана – это большой сеанс гетеро- и автогипноза. Но, тем не менее, в результате всего этого менталитет (или «описание мира») Кастанеды был изменён, и последний обрёл способность самостоятельно формировать его (т.е. менталитет) с помощью гипносуггестивных (или магических) сил. Это происходит благодаря тому, что обозначаемая-интерпретируемая реальность, как продукт пустой оперированной-конструированной нуль-энергии, является автосуггестией, в которой нуль-сознавание переходит в не-сознавание и в сознавание, а нуль-реальное, не-реальное и реальное рождается из автической-не-автической суггестии как «существующее», «не-существующее», «и существующее, и не-существующее», «ни существующее, ни не-существующее». Суггестия, как суггестовость нуль-реальности, является пустой магической иллюзией. Если суггестия (или реальность), как мы её знаем, из множества пульсаций является лишь единственно возможной, то чем же объясняется наша информация о ней, как о все-иллюзии (сарва-майя)? Каждая пульсация (суггестия) постоянно описывается (оперируется-конструируется) в терминах других суггестированных иллюзий. Иллюзия представляется с помощью «реальности» (или суггестивного поля человечества), а эта реальность суггестируется с помощью другой, одинаково иллюзорной «реальности». Таким образом вращается порочный гипнотический круг, в котором бесчисленные превращения (или интерпретации) бесконечно переплетаются, развёртываются, распадаются и соединяются. Наша психе-эго дихотомия проявляет это как осознавание, исходящее из неинтерпретируемой концентрации-медитации (состояние нуль-сна). Если человек обретает способность сознательного управления этой неинтерпретируемой энергией с помощью упомынутых единств авто-эго и эго-авто-психе, то он получает способность суггестировать и придавать форму различным проявлениям «реальности» согласно своему желанию. Дон Хуан называет это «вторым кольцом мощи». Согласно его мнению, обычные люди обладают, или, точнее говоря, ими обладает «первое кольцо мощи», которое держит обычную «реальность» состояния бодрствующего «Я» в целостности. Для приобретения «второго кольца мощи» необходимо, в первую очередь, избавиться от «первого кольца», и это достигается с помощью ведения «безупречной жизни воина». Иначе говоря, нужно стать свободным от большей части своих кармических комплексов с целью приобретения магической мощи (или сиддхи). Но беда «людей знания» в том, что они застревают во «втором кольце мощи», являющимся кармическим комплексом в своей самой чистой первичной форме. Их «останавливание мира» - лишь временное концентративное блокирование круговоротов познавания, т.е. удерживание кармических сил на короткий момент с помощью «воли» или концентрации. Это можно сравнить с уничтожением сорняка, но оставлением корней, из которых новый сорняк вырастет в тот же момент, как только будет снят концентративный блок, а последний не может сохранятся всё время. Поэтому для магического чудотворства используются более глубокие, похожие на самадхи состояния («открытие ворот восприятия для «ветра нагуала»). Программа вводится в подсознание, и для воина, «погружающегося в неведомое», т.е. в состояние экаты, где он теряет осознавание индивидуального существования и растворяется в сакшине (духовный свидетель, полностью свободный от субъектно-объектного дихотомического познавания), она действует как «автопилот». Фактически, в конечном анализе все «описания мира» должны быть отброшены как равноценно непроверяемые и несостоятельные, как лишь суггестированные проекции социального психоза, присущего любой социальной группе и её среднему менталитету, как лишь «отражение себя в пузыре восприятия», в рамках которого этот психоз нас ограничивает. Кармический комплекс эго-авто состояний является психозом концентративного характера, который держит «двери нагуала» (или экаты) закрытыми. Но, следуя дальше, мы можем сказать, что сам «нагуал» - это нуль-психоз нуль-реальности, или иллюзия пустоты глубокого сна. И хотя они неотделим от пустоты (нирваны), это не есть конечная реализация и свобода от иллюзии-майи, а лишь её иллюзорная замена.

Ещё один момент, на который мы обратим наше внимание – это вопрос терминологии, используемой в книгах Кастанады. Двумя основными терминами, составляющими основную дихотомию учения дона Хуана, являются «нагуал» и «тонал». «Нагуал» - первичен (элемент), и «тонал» - вторичен (принцип). Их диалектическо-метафизическое единство – «мощь» (в смысле магической мощи). Итак, мы получаем основной триалитет учения дона Хуана, из которого возникают все остальные термины в своём определённом порядке (или точнее – в беспорядке): мощь = нагуал + тонал. Согласно законам диалектико-метафизической взаимозаменяемости элемента, принципа и единства, мы можем изменить этот триалитет:

Тонал = мощь + нагуал;
Нагуал = мощь + тонал.


Но, в любом случае, единство трансцендирует сумму элемента и принципа.

Термин «нагуал», который мы употребили в самом абстрактном смысле, используется учениками дона Хуана в высшей степени туманно и двусмысленно. В некоторых местах он, казалось бы, означает эфир, в других – пустоту сна, а в целом заключает такой широкий ряд значений (от т.н. астрального плана до имени дона Хуана), что, кажется, употребляется так либо от неправильного понимания, либо намеренно, чтобы запутать читателя. То же самое касается в больше или меньшей мере всего обильного набора терминов, употребляемых колдунами яки. Здесь нет ни возможности, ни набодности касаться всех их, поэтому мы выбрали те, которые показались нам наиболее существенными для наших комментариев. Однако, хотелось бы заметить, что это нелёгкое дело – интерпретировать термины, которые так долго путешествовали от одного к другому, пока не дошли до нас в своём произвольном состоянии. Таким образом, всё, что было сказано, и всё, что последует далее – всего лишь только наше интуитивное толкование, которое ни в коем случае не имеет цели утвердить какой-либо взгляд на предмет.

«Нити мира» - это нити гравитации. Фактическая гравитация рождается из эфира. «Нити мира» - это ни что иное, как проявление эфира. В соответствии с общепринятым в науке мнением, гравитация является физической величиной, но её неотделимость от психической гравитации совершенно очевидна. Мы можем сказать, что психическая гравитация, гравитационное поле и «нити мира» являются синонимами, обозначающими лишь различные аспекты одних и тех же эфирных проявлений. Эфирное поле (акаша кшетра) не то же самое, что поле в теории поля. Акаша, проявляющаяся как кшетра – это прана. Эфир, проявляющийся как гравитационное поле, заключает в себе всю магическую практику. Чтобы связать психическое поле гравитации («волокна-фибры светящихся существ») с космическим гравитационным полем («нити мира») необходима определённая вызывающая сила4. «Люди знания» и их ученики используют специальную гипносуггестивную технику, связанную с ясновидением, которую они называют «видение (привлечение, зацепление) нитей мира», и которая является усилительным аспектом автосуггестии. Процесс подобного использования акаше-пранической энергии (санскр. шакти) тройственен:

1) генерирование акаше-пранической энергии;
2) проектирование её вовне;
3) манипулирующие магические операции.


Этим охватывается весь набор действий, обозначенных в книгах Кастанеды огромным количеством смущающих терминов, таких, как «недеяние», «сон», «использование второго кольца мощи (или нагуала)», «вглядывание» и т.д. Индейские колдуны, в данном случае, главным образом используют поля двух чувств (зрительное и осязательное), которые включают в себя наибольшую часть «описаний (информации) мира». В магии пранический центр лба обычно используется для проектирования (посылания) акаше-пранических импульсов, а центр пупа – для их получения-отражения и сохранения. Однако, эти функции могут меняться местами, или объединяться в одном праническом центре. В последнем случае примером могут служить колдуны яки, которые как проектируют вызывающую шакти (силу), так и «захватывают нити мира» через пранический центр пупа. Это объясняется двойной природой вышеупомянутой связи между психическим и космическим полем гравитации. В процессе установления такой связи маг должен принимать и проектировать одновременно, а этого легче добиться, если вместо двух пранических центров использовать один, поскольку в таком случае концентративная сила (воля) может быть максимально единонаправленной. Эксперименты с гравитацией – это средства для реализиции эфира (акаши)5. Однако, дон Хуан, дон Генаро и их ученики, используя эксперименты с гравитацией для достижения различных сиддхи (магические сверхсилы), не достигают конечной реализации. Охота за силой блокирует их духовное развитие, и поглощает большую часть их акаше-пранической энергии. Это общая участь всех сиддха-искателей. Сам факт использования центра пупа указывает на жажду мощи. Этот центр, иногда называемый «чакрой силы цы», используется каратистами, тибетскими и китайскими магами и индийскими факирами для генерирования-проектирования-манипулирования этой силой (Ци или Ки). Кроме того, колдуны используют этот центр для высасывания энергии из живых существ (магическая эксплуатация и кража энергии).


«Союзники» - это эфирные силы, которые гипносуггестивно взаимодействуют между двумя полюсами психического и космического гравитационного поля. Другими словами, они действуют между сознательным и бессознательным. Если отношения между сознательным и бессознательным находятся в противоречии, то «союзники» могут убить. Если бессознательное согласовано с сознательным и контролируется им, то «союзники» являются незаменимыми помощниками. Их олицетворение в виде определённых мистических сущностей является магическим воображением, зависящим от скрытых простимулированных мифологических образов. «Дыра», появляющаяся в свечении с рождением ребёнка – это ясновидческое описание изменений ауры (или астрального тела), происходящих в процессе потери эфирной энергии. Мужчина теряет большое количество этой энергии во время полового акта, в то время как женщина через совокупление обычно поглощает мужскую энергию. Она теряет много своей энергии во время беременности и рождения ребёнка. В этот период мужчина также теряет определённое количество энергии из-за эфирной связи между его аурой и аурой утробного плода. Однако, данные по этому вопросу конкретно обобщать нельзя. Под влиянием бесчисленных факторов аурическое тело меняет свой цвет и излучение ежемоментно, и каждый случай в высшей степени индивидуален (эта проблема широко обсуждается во всех видах оккультной литературы).


Получение «острия духа» от ребёнка назад является гипносуггестивным средством обновления ауры. В этой процедуре решающим фактором является сила воображения и вера в то, что «остриё» действительно возвращается назад, а не действительное получение чего-либо от ребёнка.


Ясновидение значительно отличается от обычного видения в бодрствующем состоянии. Отдалённым сравнением может служить рентгеновский аппарат, который делает на снимке вещи, скрытые от нас, видимыми, а нашу обычную внешность – неразличимой. Разнообразие сверхчувствительной информации зависит от индивидуальных качеств информатора, от состояния, в котором он находится, а также от общей ситуации (напр. факторы окружающей среды). Это порождает множество различных и, в большинстве случаев, противоречивых описаний т.н. «астральных видений».


Одним из таких видений является «человеческая матрица» колдунов яки. «Человеческая матрица» - это анимистический образ божества, схожий с образом «союзника». Говорят, что «человеческая матрица» входит в контакт с «человеческой формой», и таким образом создаётся человек. «Человеческая форма» может соответствовать тому, что в Упанишадах называется «масса сознания». На языке яки они примитивно описана как определённая «текучая» масса, способная покидать тело. «Покидание человеческой формы» есть автореализация (или объединение сна). «Масса сознания» (которая очень близка к Одному) охватывает наибольшую часть эго-авто-психе комплекса. С помощью объединения сна могущественный маг может «терять» этот комплекс, удерживая лишь его тончайшую часть. Уничтожив тем самым значительное количество своей кармы, он способен стать свободным от «человеческих чувств», овладеть «искусством сновидения». Но каждый может получить только то, что он ищет. Колдуны яки не ищут освобождения от кармы. Они ищут силы, и получают её за счёт более высоких достижений.


Погоня за мощью – вообще характерная черта нашего времени, а древняя мудрость теперь используется большинством лишь как средство приобретения различных сиддхи и подчинения себе или порабощения других существ. Можно сказать, что со своего статуса эффективной помощи в духовных достижениях магия деградировала до статуса простого инструмента вызывания различных психозов (политико-социального религиоза-сайентоза, анимистического магиоза и др.) и магической кражи.


Идея дона Хуана такова: воин должен сбалансировать ужас человеческого бытия с чудом человеческого бытия. Средство достижения этого равновесия – мощь. Чтобы получить и сохранить «мощь», воин должен быть «бесформенным». «Бесформенный» воин не сохраняет более человеческих чувств. Единственная вещь, имеющая для него значение, - это мощь. Его единственная забота – охота за ней. Однако в книгах Кастанеды мы видим необычайно разноцветную и трогательную радугу человеческих переживаний. Дон Хуан, дон Генаро, их ученики, и даже пустыня и горы – весь волшебный мир колдовства яки, вызванный магическим пером Кастанеды, вырастает перед нашими глазами в своём трепещущем, тоскливо-задумчивом свете. Охота за мощью оборачивается в магическую, неопределённо-сентиментальную драму, её «бесформенные» участники – в романтических героев, полных страстных желаний и первобытных сил, а сам Кастанеда – в несобразительного, туповатого (но, тем не менее, обаятельного и самокритично настроенного) чужака, который со слезами, но решительно нащупывает свой путь через этот изумительный лабиринт. Детская непосредственность в поведении автора только подчёркивет гибкую твёрдость колдунов, и создаёт эффект приятного удивления, когда, казалось бы, неумелый представитель нашей культуры в конце концов достигает успеха там, где все неожиданности были против него. Эта ситуация-модель является наиболее широко используемым драматическим трюком, и проходит через все книги. Принимая позицию «листа, несомого волей ветра», Кастанеда не только в высшей мере создаёт состояние неопределённости, но также избегает объяснений почему, как и что он представляет. Читатель обыгрывается, когда автор изо всех сил старается убедить его, что он сам был бы рад получить ответы. Создаётся впечатление, что сам Кастанеда не гонится за «мощью». Для нас он является своего рода невинным героем, чьи действия скорее мотивируются любопытством и поиском приключений, а не «бесформенной» алчностью. По сравнению с ним индейцы являются некими внушающими страх, необузданными, но, несмотря на это, в высшей степени привлекательными дикарями. Их охота за «мощью» описывается так, чтобы не выходить за рамки соблазнительно-экзотической, но приемлимой игры. Только с определёнными трудностями, просеивая всё по крохам, читатель может рассмотреть, что колдуны не столь уж шутливы и романтичны, как они представлены. Нет того, чего бы лни не совершили, чтобы получить достаточно «мощи» для достижения своего индийского рая. Их рай настолько чужд нашей мифологии, что скорее кажется нам диковинным и забавным. Но разница мифологических образов не имеет значения. Главное – способен ли человек (имеет ли достаточно «мощи») реализовать его.


Магия = = (равно неравно) гипноз + (плюс минус) суггестоз;
фантазия = = (равно неравно) парадокс + (плюс минус) абсурд.


Никакая магия не может существовать без фантазии. Реальность мага – это магическая фантазия, которую он авто- или гетеро- гипносуггестирует. Магическое воображение – это творческая сила. Посредством реализованной гипносуггестивной фантазии маг может создать свой собственный рай и ад. Гипно-парадокс пустоты делает любую реальность возможной = = (равно неравно) невозможной. Магическая драма, которую мы видим в книгах Кастанеды, это драма Кастанеды, а не дона Хуана. Магические импульсы являются собственностью колденов яки, а не Кастанеды. Однако, вместе они составляют неразрывное единство, которое так поглощает читателя, что он, сам того не замечая, попадает под их влияние. Кастанеда имеет исключительный талант и как медиум, и как писатель. Его работы – классический пример современного магического романа. Искусство, с которым он проводит свой гипносуггестивный сеанс, достойно высшей похвалы и восхищения. Неожиданная и....

страница №15 отсутствует

....ём очень трудно выполнить, и если мужчина не сумеет этого сделать, то вместо получения энергии он потеряет её в пользу женщины. Полностью на магическом сексе основан шактизм, но в нём преобладает женская персонификация и женская мощь. Шактизм хорошо характеризуется его критиками как «религиозный феминизм, тяготеющий к безумию». Магический секс колдунов яки может быть охарактеризован как «тяготеющий к безумию магический маскулинизм». Силы секса, рождения и смерти тесно связаны. Магический секс, заключая в себе силы рождения и смерти, может привести к убийству. Поэтому Кастанеда переживает свою магическую драму при навязчивом присутствии всё время, как кажется, висящего над её участниками угрозы.


Дон Хуан не придаёт значения какой-либо систематизации своего учения, и таким образом не старается организовать его в какую-либо теоретическую схему. Большая часть систематизаций, имеющихся в книгах Кастанеды, являются результатом образа мышления последнего, а отнюдь не дона Хуана. И хотя, в большинстве случаев, учение излагается доном Хуаном, окончательная форма этого изложения суггестируется позитивным менталитетом Кастанеды. Итак, чуждое условностей содержание, традиционным способом передающееся от учителя к ученику с помощью прямого суггестивного импульса или демонстрации, постоянно подгоняется под неадекватные общепринятые рамки позитивного терминирования. Дон Хуан смеётся над абсурдностью такой попытки, и использует её лишь как вспомогательный трюк для того, чтобы передать своё учение через более глубокие каналы интуитивного восприятия, в то время как Кастанеда отчаянно старается интерпретировать словесный уровень объяснений своего учителя. В конце концов всё выливается в свободное описание событий, но, несмотря на это, интерпретации Кастанеды косвенным образом присутствуют во всех книгах. Эти книги фактически являются собственной проекцией автора, имеющей очень мало общего с первичным бессловесным импульсом учения дона Хуана. Сам дон Хуан называет привычку Кастанеды обозначать и интерпретировать «щитом», закрывающим от последнего магическую силу. Фактически, всё, что учитель старается сделать с учеником – это удалить такую привычку, и этим помочь ему соприкоснуться с магическими силами. Преподнесение всех событий и самого учения профильтрировано в книгах Кастанеды сквозь традиционную привычку позитивного «описания мира», и в большой степени драматизировано эмоциями и воображением автора. Поэтому этим писаниям нельзя доверять как источнику оригинального учения, или как практическому руководству к магии яки. Но, однако, большое количество читателей (особенно в Восточной Европе, где вакуум мистицизма ощущается наиболее остро) склонны принимать книги Кастанеды как евангелие, и, что ещё хуже – соблазняются к употреблению наркотиков в надежде на развитие магических сил. Из-за уже упомянутых выше причин результаты, как правило, бывают очень грустными, потому что максимум, чего западный человек сможет достичь такой практикой – это открыть себя всевозможным видам социального психоза, и быть подверженным духовной деградации. Здесь будет уместно привести латинскую поговорку: «Quod licet iovi, non licet bovi (то, что подходит Юпитеру – не подходит быку)». Следует иметь ввиду, что хотя Кастанеда и был подвержен влиянию западного научного мышления, он, в то же время, является эмигрантом из Перу, изначально индейской территории, и имеет в себе немало наследственности древних индейцев. Поэтому магия яки не могла быть, и не была для него абсолютно чуждой, как было бы в случае с обычным представителем, скажем, восточно-европейской культуры.


Всё, что описывается в книгах Кастанеды, можно найти в уже существующей оккультной литературе. Старое содержание отражается через призму незнакомых нам мифов, запутанная терминология насыщена мощным гипнотическим импульсом таинственности. Очарованный читатель вынужден искренне искать некую «особую реальность» в книгах Кастанеды. Он видит в них своего рода загадочный шифр, под которым умно сокрыта конечная истина.

Заинтригованный и сбитый с толку, читатель пытается найти ответы на все жгучие вопросы, но...
Читатель не сомневается, что он потерпел неудачу в поисках то ли в результате ограниченности своей собственной, то ли Кастанеды, но он остаётся в уверенности, что колдуны – это именно те, которые знают. Читатель продолжает верить в «путь познания яки», и нетерпеливо ждёт следующей книги из серии Кастанедовских бестселлеров подобно азартному игроку с замиранием сердца: «Может быть в этот раз?..» Выиграет ли он, наконец, свой «кубический сантиметр удачи»? Пусть читатель решит сам. Мы сделали всё возможное, чтобы ему помочь.


Антинаучность стала теперь очень популярной и могущественной. Среди её адептов появилось большое количество выдающихся учёных, которые «обрезают сук, на котором сидят» с гораздо большим рвением, чем артистически или мистически настроенные миряне. Книги Кастанеды – это лишь один пример этого процесса, лишь один (но сильный) ручей в постоянно усиливающемся антинаучном течении. Что делает его своеобразно-неповторимым – это то, что за ним стоят представители разрушенной древней цивилизации, мстящие белой расе. Кастанеда лишь служит символическим олицетворением и инструментом этой мести.


Ещё бы мы хотели заметить, что при разрушении физической формы культуры, книги, храма или человека отнюдь не происходит полного уничтожения данного объекта. Подобное «разрушение» лишь освобождает импульс нуль-энергии от его конкретного содержания в реальности бодрствования, и он остаётся в «ожидании» определённого места и времени, чтобы принять новую материальную форму. Это время и место, а также форма его нового воплощения, руководствуются дхармическими силами майи, возмикающими из большой нирванической пустоты, и возвращающимися в неё обратно.


Кастанеда надеялся извлечь пользу из магии яки, рассчитывая на свой научный рационализм. Колдуны же использовали его самодовольство и гордость, и аккуратно захлопнули за ним ловушку, посмеявшись таким образом над всей тщеславной цивилизацией белой расы с её узкой рационально-догматической наукой. Они инсценировали волшебный театр, заставив поверить в него, и громко смеялись над забавным фактом того, что этот театр является общей основой как колдовства яки, так и научной логики.


Мы не принимаем и не отталкиваем ни той, ни другой стороны. Невозможно говорить, писать или гипносуггестировать что-либо, что не могло бы быть осмеяно или логически призвано грудой бессмысленности (наш текст не является исключением). Всё есть лишь фантазия-парадокс-абсурд магии-гипноза-суггестоза, и это – главная вещь, о которой нам бы хотелось напомнить читателю.


1 Однако, это, отнюдь не единственное значение термина «нагуал», используемого колдунами яки.
2 См. Рам М. Тамм. Эфирная энергия и медитация (перевод с английского)
3 См. Рам М. Тамм. Эфирная энергия и медитация; Автосуггестия; Магия и др.
4 СилаII = = (равно неравно) мощьIII + (плюс минус) крепкостьI
5 Реализация эфира – это главная цень всей духовной практики

[свернуть]

Теперь мы обратим внимание на способ, посредством которого магия яки бросает вызов западному образу мышления через работы Кастанеды. Как мы уже намекнули выше, его ключевым моментом является противопоставление древнего магического менталитета анимистического характера позитивистскому научному мышлению, основанному на аксиоматически принятой гипотезе о противопоставлении субъекта и объекта

[fidel]

Марк Бакнер
Практики, меняющие жизнь - Обрети силу Карлоса Кастанеды. 50 практик для развития сверxспособностей

[fidel]

Лекция
ВНУТРЕННЯЯ РЕЧЬ И ЕЕ МОЗГОВАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ

Спойлер

Лекция VII ВНУТРЕННЯЯ РЕЧЬ И ЕЕ МОЗГОВАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ Мы проследили первые этапы формирования регулирующей функции слова, в результате которого у ребенка постепенно возникает способность подчинять свое действие речевой инструкции взрослого. Мы видели, что на этих этапах организация волевого акта ребенка носит интерпсихологический характер, когда объединяются речь матери и действие ребенка. Однако волевое действие только начинается способностью подчинять поведение ребенка речевой инструкции взрослого. Постепенно эта интерпсихологическая функция, или функция, разделенная между двумя людьми, начинает превращаться в интрапсихологический процесс. Действие, разделенное между двумя людьми (матерью и ребенком), постепенно изменяется по своей структуре, интериоризируется и становится интрапсихологическим, и тогда речь самого ребенка начинает регулировать его собственное поведение. Сначала регуляция поведения собственной речью ребенка требует его развернутой внешней речи, затем речь постепенно свертывается, превращаясь во внутреннюю речь. Таким путем формируется тот сложный процесс самостоятельного волевого акта, который по существу является подчинением действия ребенка уже не речи взрослого, а его собственной речи, которая носит сначала развернутый, а затем свернутый, внутренний характер. Наша задача заключается в том, чтобы проследить этот второй этап формирования волевого акта, т. е. попытаться дать анализ того, как формируется внутренняя речь ребенка, имеющая регулирующую функцию, и какова структура этой внутренней речи. ФОРМИРОВАНИЕ И СТРУКТУРА ВНУТРЕННЕЙ РЕЧИ В течение длительного времени «внутренняя речь» понималась как речь, лишенная моторного конца, как «речь про себя». Предполагалось, что внутренняя речь в основном сохраняет структуру внешней речи; функция этой речи оставалась неясной. Однако в конце 20-х гг. XX в. работами Л. С. Выготского в учение о «внутренней речи» были внесены коренные изменения. Исходными для анализа формирования внутренней речи и той роли, которую она играет в поведении ребенка, послужили известные наблюдения Л. С. Выготского над поведением ребенка 3—5 лет в ситуации, когда он встречается с затруднениями при выполнении какого-нибудь задания. Ребенку, например, нужно свести рисунок через наложенную на него папиросную бумагу или обвести его цветным карандашом. Если выполнение этой задачи встречало препятствие (например, экспериментатор незаметно удалял кнопку, которой была приколота калька к сводимому ребенком рисунку) и перед ребенком, следовательно, возникало затруднение, он начинал говорить. Эта речь ребенка, казалось бы, не была обращена к посторонним людям. Он говорил даже тогда, когда в комнате никого не было. Иногда ребенок обращался к экспериментатору с просьбой помочь ему, иногда он как бы описывал возникшую ситуацию, спрашивая себя, как ему выполнить эту задачу. Типичными для ребенка в этой ситуации были такие высказывания: «Что же делать? Вот бумага скользит, а ведь кнопочки-то нет, что же делать, как мне ее прикрепить?» и т. д. Таким образом, речь ребенка сначала описывала затруднения, а затем планировала возможный выход из них. Иногда ребенок начинал фантазировать, сталкиваясь с подобной задачей и пытался разрешить ее в речевом плане. Подобная не обращенная к взрослому речь ребенка была известна и до Л. С. Выготского. Она описана таким крупным психологом, как Жан Пиаже, под названием «эгоцентрическая речь», ибо эта речь не обращена к другим людям, не коммуникативна, а является как бы речью для себя. Было показано, что сначала эта речь носит развернутый характер, затем у детей более старшего возраста она постепенно сокращается, превращаясь в шепотную речь. На дальнейшем этапе (через год-два) внешняя речь вообще исчезает, остаются только сокращенные движения губ, по которым можно догадаться, что эта речь «вросла» внутрь, «интериозировалась» и превратилась в так называемую «внутреннюю речь». Много лет спустя после опытов Л. С. Выготского в целом ряде экспериментов, к которым, в частности, относятся и эксперименты А. Н. Соколова (1962), доказана связь внутренней речи и движений языка и гортани. Методом регистрации скрытых движений речевого аппарата было установлено, что при затруднении в решении задач у взрослых и детей можно зарегистрировать слабо выраженные электромиографические реакции речевой мускулатуры, говорящие о повышении активности речевой моторики во время выполнения интеллектуальных задач. Таким образом, факты свидетельствуют, что такая «эгоцентрическая речь», не обращенная к собеседнику, возникает при каждом затруднении; вначале она носит развернутый характер, описывая ситуацию и планируя возможный выход из этой ситуации; с переходом к следующим возрастам она постепенно сокращается, становится шепотной, а затем и совсем исчезает, превращаясь во внутреннюю речь. Выдающийся швейцарский психолог Ж. Пиаже, оценивая роль внутренней речи, охарактеризовал эти факты в соответствии со своей теорией, согласно которой ребенок рождается аутистическим существом, маленьким отшельником, который живет сам по себе, мало общаясь с внешним миром. Первоначально ребенку свойственна аутистическая, или эгоцентрическая речь, направленная на самого себя, а не на общение со сверстниками или взрослыми. Лишь постепенно, по мнению Пиаже, поведение ребенка начинает социализироваться, а вместе с ним социализируется и речь, постепенно превращаясь в речь как, средство общения или коммуникации. Таким образом, Пиаже рассматривал эгоцентрическую речь ребенка как отзвук детского аутизма, эгоцентризма, а исчезновение этой эгоцентрической речи относил за счет социализации его поведения. Л. С. Выготский в трактовке внутренней речи исходил из совершенно обратных позиций. Он считал, что предположение об аутистическом характере самых ранних периодов развития ребенка ложно в самой основе, что ребенок с рождения является социальным существом; сначала он связан с матерью физически, затем биологически, но с самого рождения он связан с матерью социально; эта социальная связь с матерью проявляется в том, что мать общается с ребенком, обращается к нему с речью, обучает его выполнять ее указания, начиная с самого раннего возраста. Согласно этому взгляду эволюция речи ребенка заключается вовсе не в том, что эгоцентрическая или аутистическая по функции речь ребенка переходит в социальную речь. Эволюция заключается в том, что если сначала ребенок адресует эту социальную речь взрослому, предлагая взрослому помочь ему, то затем, не получая помощи, он сам начинает анализировать ситуацию с помощью речи, пытаясь найти возможные выходы из нее, и, наконец, с помощью речи начинает планировать то, что он не может сделать с помощью непосредственного действия. Так, по мнению Л. С. Выготского, рождается интеллектуальная, а вместе с тем регулирующая поведение функция речи самого ребенка. Поэтому и динамика так называемой эгоцентрической речи, которая сначала носит развернутый характер, а затем постепенно свертывается и через шепотную речь переходит во внутреннюю речь, должна рассматриваться как формирование новых видов психической деятельности, связанных с возникновением новых — интеллектуальной и регулирующей — функций речи. Эта внутренняя речь ребенка полностью сохраняет свои анализирующие, планирующие и регулирующие функции, которые сначала были присущи речи взрослого, обращенной к ребенку, а затем осуществлялись с помощью развернутой речи самого ребенка. Таким образом, по мнению Л. С. Выготского, при возникновении внутренней речи возникает сложное волевое действие как саморегулирующая система, осуществляемая с помощью собственной речи ребенка — сначала развернутой, затем свернутой. За последние десятилетия эти положения Л. С. Выготского были подробно прослежены в экспериментах П. Я. Гальперина и его сотрудников (1959, 1975), показавших, что всякое интеллектуальное действие начинается как развернутое материальное или материализованное действие, иначе говоря, как действие, опирающееся на развернутые внешние манипуляции с предметами. Затем человек начинает использовать собственную речь и интеллектуальное действие переходит на стадию развернутой речи. Лишь вслед за этим внешняя речь сокращается, становится внутренней и начинает принимать участие в организации тех сложных видов интеллектуальной деятельности, которые П. Я. Гальперин называет «умственными действиями». Умственные действия, являющиеся основой интеллектуальной деятельности человека, создаются на основе сначала развернутой, а затем сокращенной и свернутой речи. Эти положения дают возможность подойти к решению важнейшего вопроса о внутреннем строении и происхождении волевого акта. Волевой акт начинает пониматься не как первично духовный акт и не как простой навык, а как опосредствованное по своему строению действие, опирающееся на речевые средства, причем под этим имеется в виду не только внешняя речь как средство общения, но и внутренняя речь как средство регуляции поведения. Все сказанное является совершенно новым решением одной из сложнейших проблем психологии'— проблемы волевого акта. Оно позволяет нам подойти к волевому (и интеллектуальному) акту материалистически, как к процессу социальному по своему происхождению, опосредствованному по своему строению, где роль средства выполняет прежде всего внутренняя речь человека. Остановимся на строении внутренней речи. Внутренняя речь не является просто речью про себя, как думали психологи в течение нескольких поколений, считавшие, что внутренняя речь — это та же внешняя речь, но с усеченным концом, без речевой моторики, что она представляет собой «проговаривание про себя», строящееся по тем же законам лексики, синтаксиса и семантики, что и внешняя речь. Думать так было бы величайшей ошибкой. Подобное представление ошибочно хотя бы потому, что такая «речь про себя» была бы дублированием внешней речи. В подобном случае внутренняя речь протекала бы с той же скоростью, что и внешняя. Однако известно, что интеллектуальный акт, принятие решения, выбор нужного пути происходят довольно быстро, иногда буквально в десятые доли секунды. В этот краткий период никак нельзя проговорить про себя целую развернутую фразу и тем более целое рассуждение. Следовательно, внутренняя речь, выполняющая регулирующую или планирующую роль, имеет иное, чем внешняя, сокращенное строение. Это строение можно проследить, изучая путь превращения внешней речи во внутреннюю. Вспомним, как строится речь ребенка, возникающая при любом затруднении. Сначала его планирующая речь носит полностью развернутый характер («Бумажка-то скользит, как же мне сделать, чтобы она не скользила?»; «Где бы мне кнопочку достать?»; «Может быть послюнить бумажку?» и т. п.). Затем она сокращается, становится фрагментарной, и тогда во внешней шепотной речи проявляются только обрывки этой ранее развернутой речи («А вот бумажка-то... она скользит... а как же... вот бы кнопку...» или даже: «бумажка», «кнопка», «а как же»). Если внимательно проследить структуру речи, переходящей из внешней во внутреннюю, можно констатировать, во-первых, то, что она переходит из громкой в шепотную, а затем и во внутреннюю речь, во-вторых, что она сокращается, превращаясь из развернутой в фрагментарную и свернутую. Все это дает возможность предполагать, что внутренняя речь имеет совершенно другое строение, чем внешняя. Характерной чертой внутренней речи является то, что она начинает становиться чисто предикативной речью. Что это значит? Каждый человек, который пытается включить свою внутреннюю речь в процесс решения задачи, твердо знает, о чем идет речь, какая задача стоит перед ним. Значит, номинативная функция речи, указание на то, что именно имеется в виду, или, пользуясь термином современной лингвистики, что есть «тема», сообщения (лингвисты условно обозначают ее знаком X), уже включена во внутреннюю речь и не нуждается в специальном обозначении. Остается лишь вторая семантическая функция внутренней речи — обозначение того, что именно следует сказать о данной теме, что нового следует прибавить, какое именно действие следует выполнить и т. п. Эта сторона речи фигурирует в лингвистике под термином «рема» (условно обозначается знаком ^1). Таким образом, внутренняя речь по своей семантике никогда не обозначает предмет, никогда не носит строго номинативный характер, т. е. не содержит «подлежащего»; внутренняя речь указывает, что именно нужно выполнить, в какую сторону нужно направить действие. Иначе говоря, оставаясь свернутой и аморфной по своему строению, она всегда сохраняет свою предикативную функцию. Предикативный характер внутренней речи, обозначающий только план дальнейшего высказывания или план дальнейшего действия, по мере надобности может быть развернут, поскольку внутренняя речь произошла из развернутой внешней и данный процесс является обратимым. Если, например, я иду на лекцию с тем, чтобы рассказать о механизмах внутренней речи, то у меня имеется сокращенный план лекции в виде нескольких пунктов («внутренняя речь», «эгоцентризм», «предикативность» и т. д.), обозначающих, что именно я хочу сказать об этом предмете (иначе говоря, носящих предикативный характер). Этот краткий план и позволяет перейти к развернутому внешнему высказыванию. Исходя из внутренней речи лектор может развернуть все дальнейшее содержание лекции. Роль внутренней речи как существенного звена в порождении речевого высказывания была подробно освещена такими авторами, как С. Д. Кацнельсон (1970, 1972), А. А. Леонтьев (1974), А. Н. Соколов (1962), Т. В. Ахутина (1975) и др. Мы еще будем иметь возможность специально вернуться к этому вопросу, сейчас же ограничимся только указанием на то, что внутренняя речь тесно связана с внешней и при необходимости превращается во внешнюю развернутую. МОЗГОВАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ РЕГУЛИРУЮЩЕЙ ФУНКЦИИ РЕЧИ Каковы те мозговые механизмы, которые обеспечивают регулирующую роль сначала внешней, а затем внутренней речи? Каковы мозговые механизмы, лежащие в основе сознательного волевого акта человека? Вряд ли психология когда-нибудь встречалась с более трудным вопросом. Естественно, что до окончательного решения этого вопроса далеко и что сейчас мы имеем лишь самые общие первоначальные данные относительно мозговой организации волевого акта человека, полученные при изучении больных с локальными поражениями мозга. Факты показывают, что мозговые механизмы регулирующей функции речи не совпадают с теми мозговыми механизмами, которые обеспечивают звуковую или семантическую сторону речевых процессов. Известно, что фонематический слух, позволяющий четко воспринимать звуковую структуру слова, противопоставляя одни фонемы другим, обеспечивается височными отделами левого полушария мозга. Эта зона, которую в свое время описал Вернике, дает возможность выделить из речевого потока смыслоразличительные, фонематические звуковые признаки, являясь основным мозговым механизмом фонематического слуха, а через его посредство и основным механизмом звуковой организации речи. Известно, что эти функции верхних височных отделов левого полушария обеспечиваются тем, что эта зона связана теснейшими U-образными связями как с нижними отделами постцентральной (кинестетической), так и с нижними отделами премоторной (кинетической) зоны коры. Таким образом, она входит как основное звено в систему, необходимую для обеспечения звуковой организации речевого акта. Поражение этой области коры приводит к тому, что человек перестает четко воспринимать и различать звуки речи, смешивая близкие фонемы. Известно также, что в реализации фонематического строя речи существенную роль играют и процессы артикуляции, обеспечивающие правильное произношение фонем и участвующие в их восприятии. Мозговыми аппаратами, формирующими артикулемы, являются постцентральные зоны левого полушария, входящие в корковые отделы двигательного анализатора. Поражение этих отделов приводит к афферентной моторной афазии вследствие нарушения произношения артикулем (Лурия, 1947, 1969, 1973, 1975). Однако все это не означает, что нарушенная в фонематическом или артикуляционном отношении речь теряет свои регулирующие функции: Опыты показали, что внутренняя речь таких больных остается относительно сохранной и даже при тяжелых формах нарушения фонематического слуха и восприятия речи больной продолжает активно регулировать свои действия в соответствии с возникшими у него мотивами или данной ему программой (если он понял и способен удержать ее) и не теряет сложной, произвольной организации волевого акта. То же можно сказать и по отношению к больному с афферентной моторной афазией. Следовательно, задневисочные или постцентральные отделы левого полушария, имеющие решающее значение для фонематической и кинестетической организации речи, не имеют такого значения для обеспечения предикативной функции внутренней речи, а следовательно, для регуляции волевого акта. Известно, что понимание сложных, логико-грамматических конструкций обеспечивается иными отделами коры левого полушария, в частности его нижнетеменными и теменно-затылочными отделами (или зоной ТРО). Именно эти зоны коры, как показали многочисленные исследования, обеспечивают ориентировку в пространстве, превращение последовательной, сукцессивно поступающей информации в одновременные, симультанные схемы и служат основой для создания сложных, организованных по типу внутреннего пространства симультанных схем, которые лежат в основе операций логико-грамматическими отношениями. Исследования, проведенные нами в течение многих лет (Лурия, 1966, 1969, 1974, 1976), показали, что при поражении этих областей коры фонематический слух и понимание отдельных элементов звуковой речи остаются сохранными, однако возникает сужение значения смысла слов и их чувственной зрительной основы и, что особенно важно, нарушение понимания определенных логико-грамматических структур, таких, как «брат отца» или «отец брата», «крест под кругом» и «круг под крестом» и т. д. Однако, как показали исследования, и в этих случаях больной не теряет регулирующей функции речи. Больные, страдающие такими поражениями, продолжают упорно работать над ликвидацией своего дефекта, и это возможно только потому, что внутренняя речь с ее предикативной, смыслообразующей функцией остается у них в значительной мере сохранной и, опираясь на нее, они могут превращать симультанные схемы в целую цепь последовательных сукцессивных актов, заменяя непосредственное восприятие логико-грамматических структур их сложным, последовательным декодированием. Таким образом, нижнетеменные отделы коры левого полушария, имеющие решающее значение для обеспечения понимания сложных логико-грамматических структур и сложных форм переработки информации, не играют существенной роли в обеспечении регулирующей функции внутренней речи. Все это заставляет искать мозговые механизмы, лежащие в основе регулирующей, функции речи (а следовательно,  в основе сложных форм волевого акта, который опирается на опосредствующую функцию внутренней речи), в других отделах коры. Наблюдения показали, что такими отделами являются передние отделы коры головного мозга, в частности передние отделы коры левого полушария. Эти отделы коры головного мозга имеют совсем иное морфологическое строение, чем задние отделы. Если задняя («гностическая») кора характеризуется поперечной исчерченностью и приспособлена для восприятия и переработки доходящей до субъекта внешней информации, то передние отделы коры больших полушарий характеризуются вертикальной исчерченностью, характерной вообще для двигательной коры, и обеспечивают организацию протекающих во времени эфферентных двигательных актов. Как известно, передние отделы мозга распадаются на две большие группы зон. Одна из них, непосредственно примыкающая к моторным зонам коры, носит название премоторных отделов коры. Она обеспечивает интеграцию отдельных движений в единые кинетические мелодии, и поражения этих зон коры не приводят к возникновению параличей или парезов, но вызывают нарушение плавного переключения с одного двигательного звена на другое, иначе говоря, нарушение кинетических (двигательных) мелодий. Это проявляется как в нарушении старых двигательных навыков, так и в нарушении вновь образуемых кинетических мелодий, которые требуют плавного переключения отдельных движений и превращения их в единую, автоматически выполняемую двигательную программу. Так, движения письма теряют у таких больных свою плавность и распадаются на цепь отдельных изолированных двигательных актов; переход от одного элемента письма к другому становится предметом специального усилия. Часто нарушается и протекание речевого высказывания, грамматическая структура которого резко изменяется. Если грамматическая структура плавной развернутой внешней речи включает наряду с номинативными и предикативные элементы, то внешняя развернутая речь больного с поражениями нижних отделов премоторной области левого полушария часто становится обрывистой, теряет свой плавный характер, а в некоторых случаях в ней остаются одни лишь номинативные элементы (существительные), иногда приобретающие предикативное значение, в то время как специальные предикативные элементы (глаголы) совершенно исчезают из внешней речи. Такой больной, рассказывая D каком-либо событии своей жизни, пользуется только одними обозначениями. Так, например, рассказывая о своем ранении, он говорит: «...бой... обстрел... пуля... рана... боль...» и т. д. Важно отметить, что нарушение предикативной стороны внешней речи приводит к грубейшему нарушению внутренней речи, которая перестает обеспечивать плавный характер высказывания. Поэтому есть все основания думать, что при поражении этих зон коры внутренняя речь с ее предикативной функцией страдает, по-видимому, значительно больше, чем при поражении других отделов мозга. Второй большой областью передних отделов полушарий, надстроенной над премоторной корой, являются префронталъные, или собственно лобные, отделы коры. По своему строению они имеют гораздо более сложный характер, чем премоторные отделы; в них преобладают второй и третий слои, т. е. слои ассоциативных нейронов. Поражение лобных отделов коры, особенно левого полушария, не приводит к каким-либо явным двигательным дефектам — параличам, парезам или даже деавтоматизации движений. Движения больного с поражением префронтальных отделов мозга остаются сохранными; сохранной остается и внешняя речь больного, которая не имеет тех признаков нарушений, которые мы только что описали, говоря о нарушениях развернутого речевого высказывания при моторной эфферентной афазии и упоминая явления телеграфного стиля. Однако, что очень важно и что составляет наиболее типичное явление для этих случаев, поражение лобных долей мозга нарушает внутреннюю динамику планомерного, организованного произвольного акта в целом и направленной речевой деятельности в частности. Больной с таким поражением может осуществить элементарные привычные движения и действия, например, поздороваться с врачом, ответить на простые вопросы и т. д. Однако если поставить его действия или речь в такие условия, при которых бы они подчинялись не непосредственно данному образцу, а сложной программе, осуществление которой требует подлинного волевого акта с опорой на внутреннюю речь, можно сразу обнаружить массивную патологию, не встречающуюся у больных с другой локализацией поражения. Нарушения произвольного поведения этих больных проявляются уже в том, что мотивы, соответственно которым строится поведение нормального человека, у них распадаются. Такие больные могут неподвижно лежать в постели, несмотря на голод или жажду. Они не обращаются к окружающим с теми или иными просьбами или требованиями. Регулирующая поведение функция речи (функция «-манд» (деманд), о которой говорил Скиннер) у них нарушается, в то время как функция общения (функция «-такт», -(контакт)) остается в известной мере сохранной. Можно привести много примеров нарушения произвольно организованного, программированного поведения больных с поражением лобных долей мозга. Для этих больных характерно то, что целенаправленная деятельность заменяется у них либо подражательными, либо персевераторными действиями. Во всех случаях в основе нарушения поведения, возникающего при поражении лобных долей мозга, лежит нарушение сложного произвольно организованного, программированного акта. Экспериментальные исследования подобных больных показывают, что поражение лобных долей мозга приводит к нарушению именно той формы организованного с помощью собственной внешней или внутренней речи действия, которое, как говорилось выше, складывается у ребенка к 3—3,5 и 4 годам. Этот факт можно проследить на ряде экспериментов. Первым из таких экспериментов является следующий. Больному с тяжелым поражением лобных долей мозга предлагается воспроизвести движения экспериментатора, например в ответ на показанной кулак показать кулак, а в ответ на показанный палец показать палец. Эту задачу больной выполняет без всякого труда. Однако если усложнить программу и предложить больному в ответ на показанный кулак показать палец, а в ответ на показанный палец — кулак, т. е. подчинить свое действие речевой инструкции, вступающей в конфликт с наглядным образцом, положение становится иным. Правильно повторяя речевую инструкцию, больной не в состоянии ей следовать; в ответ на показанный кулак он говорит: «Теперь надо показать палец», однако показывает тоже кулак, имитируя движение экспериментатора. Этот опыт прекрасно показывает, что поражение лобных долей мозга приводит к нарушению именно регулирующей функции речи, оставляя сохранной ее внешнюю физическую сторону. Нарушение регулирующей функции речи можно видеть и в том случае, когда больному предлагается в ответ на громкий звук слабо нажать на баллон, а в ответ на тихий — сильно. Больной запоминает речевую инструкцию, однако вместо того чтобы выполнить требуемые движения, он уподобляет движения сигналу. Аналогичные факты наблюдались и тогда, когда больному предлагалось в ответ на два сигнала нажать один раз, а в ответ на один — два раза. Движения больного подчинялись не инструкции, а непосредственному образцу. Включение речевого сопровождения («сильно», «слабо», «два», «один») не компенсировало нарушений двигательных реакций (из опытов Е. Д. Хомской, 1958). Включение в движения больного внешней речи для усиления ее регулирующей функции не оказывает никакого влияния на движения и в других экспериментальных ситуациях. Так, если больному предлагается в ответ на показанный ему кулак поднять палец и одновременно говорить («Кулак — значит надо поднять палец»), а в ответ на показанный палец поднять кулак («Палец — значит надо поднять кулак»), он удерживает и повторяет эту речевую инструкцию, но действие подчиняет не собственной громкой речи, а лишь непосредственному образцу. В наиболее тяжелых случаях удержание речевой инструкции оказывается недоступным и больной заменяет ее инертным речевым стереотипом. Все это показывает, что лобные доли мозга имеют решающее значение для обеспечения регулирующей функции речи и тем самым для организации волевого акта. Эти факты, а также многие другие были подробно описаны нами в специальных публикациях (Лурия, Хомская, 1966; Лурия, 1966,1969,1972 и др.; Хомская, 1972; Прибрам, Лурия, 1973; и др.).   

[свернуть]

[fidel]

Сарвепалли Радхакришнан
ИНДИЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ
ТОМ ВТОРОЙ

Из библиотеки PSYLIB - САМОПОЗНАНИЕ И САМОРАЗВИТИЕ

[fidel]

Статья на ресурсе Грани гностицизма
Учение толтеков. Истоки и мировозрение.
(Толтеки из Атлантиды)

[fidel]

Мигель Руис
ЧЕТЫРЕ СОГЛАШЕНИЯ. КНИГА ТОЛТЕКСКОЙ МУДРОСТИ
Практическое руководство

[swarm]

Томас Метцингер. Туннель Эго
http://www.rulit.me/programRead.php?program_id=397304&page=1

В этой книге я попробую убедить вас в том, что «себя» не существует. Обратно тому, во что верят большинство людей, ни у кого никогда не было себя, никто никогда не был собой.

апдейт.
Чорт, уже было.
Тогда еще по одной
Гёдель, Эшер, Бах http://coollib.com/b/122835/read

Я убежден в том, что объяснение «неожиданно» возникающих в наших мозгах явлений — идей, надежд, образов, аналогий и, наконец, сознания и свободной воли — основаны на некоем типе Странных Петель, то есть такого взаимодействия между уровнями, при котором высший уровень воздействует на низший уровень, будучи в то же время сам определен этим низшим уровнем. Иными словами, это самоусиливающий «резонанс» между различными уровнями — нечто вроде суждения Хенкина, которое становится доказуемым, только утверждая свою доказуемость. Индивидуальность рождается в тот момент, когда она становится способна отразить саму себя.

[fidel]

Александр Берзин
Введение в дзогчен
сентябрь 1995 г., доработана в мае 2002 г.

Спойлер

Смысл практики дзогчена

Дзогчен (rdzogs-chen, великая завершенность) – это продвинутая система махаянских практик, ведущая к просветлению. Преимущественно эта система встречается в традициях ньингма и бон, но она также присутствует в качестве дополнительной практики и в некоторых традициях кагью, таких как другпа-, дригунг- и карма-кагью. Давайте поговорим о дзогчене в соответствии с тем, как он объясняется в школе ньингма.

[См.: Краткая история дзогчена  .]

Чтобы достичь просветления, нам необходимо навсегда устранить две группы омрачений:
•омрачения эмоциями (nyon-sgrib) – беспокоящие эмоции и состояния ума, препятствующие освобождению;
•омрачения познания (shes-sgrib), препятствующие всеведению, то есть безошибочному познанию всех явлений.

Из-за этих омрачений мы, соответственно, страдаем в подневольном круговороте существования (сансаре) и не способны наилучшим образом помогать другим. Впрочем, эти омрачения преходящи (glo-bur); они всего лишь скрывают сущностную природу (ngo-bo) ума и ограничивают его деятельность. В сущности ум (умственная деятельность) по своей природе чист от преходящих, поверхностных загрязнений. Это важный аспект его природы будды.

Вообще, чтобы устранить обе группы омрачений, необходимы бодхичитта (byang-sems) и неконцептуальное познание пустотности (stong-nyid, санскр. шуньята, пустота) – естественного отсутствия в уме преходящих загрязнений и отсутствия невозможных способов существования ума (таких как его неотъемлемая испорченность загрязнениями). Бодхичитта –   это ум и сердце, стремящиеся к просветлению с намерением достигнуть его и, таким образом, принести как можно больше пользы всем существам. Кроме того, чтобы устранить омрачения требуется наиболее благоприятный уровень ума (или умственной деятельности). Практика дзогчена выводит нас на этот уровень.

Сем и ригпа

Умственная деятельность происходит на двух уровнях – ограниченного осознавания (sems) и чистого осознавания (rig-pa). Поскольку многие западные ученики уже знакомы с этими тибетскими терминами, давайте будем пользоваться ими, чтобы упростить изложение.
• Сем – это умственная деятельность, ограниченная преходящими загрязнениями.
• Ригпа – это умственная деятельность, свободная от всех омрачающих преходящих загрязнений.

Сем может быть как концептуальным, так и неконцептуальным, но в обоих случаях он загрязнен. Ригпа же бывает только неконцептуальным – оно чище, чем неконцептуальный сем, и никогда не бывает загрязнено двумя группами омрачений.

Поскольку умственная деятельность – как ограниченная, так и чистая – по своей природе лишена преходящих загрязнений, ригпа является естественным состоянием сем. Следовательно, ригпа, по своей сущностной природе лишенное любых загрязнений, может рассматриваться как основа каждого момента нашего познания.

Таким образом, дзогчен – это метод практики, основанный на бодхичитте и неконцептуальном познании пустотности, позволяющий узнать ригпа и навсегда остаться на этом уровне умственной деятельности, свободном от каких бы то ни было омрачений. Это открывает дорогу для полноценного функционирования «великой завершенности» (дзогчена) всех просветляющих качеств ригпа, позволяющих приносить пользу другим.

Общие черты с другими системами

Отличные от дзогчена системы школ гелуг, сакья и кагью рассматривают ум, или умственную деятельность, на трех уровнях:
1.Грубая умственная деятельность – это чувственное познание, которое всегда неконцептуально.
2.Тонкая умственная деятельность включает как концептуальное, так и неконцептуальное познание.
3.Тончайший уровень умственной деятельности, лежащий в основе двух других уровней, – ясный свет ('od-gsal). Он исключительно неконцептуальный, но он более тонкий, нежели грубый и тонкий неконцептуальные уровни умственной деятельности.

Сутра и низшие классы тантр задействуют для познания пустотности тонкую умственную деятельность. Только ануттарайога – наивысший класс тантры – позволяет практикующему получить доступ к уровню умственной деятельности ясного света и использовать его для этой цели.

Подобно этому, практики сутры и низших классов тантры в системе ньингма для познания пустотности используют сем. Только дзогчен выходит на уровень ригпа и задействует его для этой цели.

Недзогченовские системы говорят, что тончайший ум ясного света проявляется в момент смерти. Нечто подобное на миг можно испытать во время оргазма, засыпания, обморока, чихания или зевания. В эти моменты более грубые энергии-ветры (тиб. rlung; санскр. прана, лунг), поддерживающие грубую и тонкую умственную деятельность, временно затихают (растворяются), тем самым останавливая эти два уровня умственной деятельности, и позволяя функционировать уровню ясного света.

Однако, чтобы научиться уверенно управлять умственной деятельностью ясного света, требуется получить к нему доступ в медитации. Мы осуществляем это, растворяя энергии-ветры посредством работы с тонкой энергетической системой нашего тела в ходе практик завершенной стадии (rdzogs-rim, стадия завершения) ануттарайоги. Для успешной практики завершенной стадии мы сначала визуализируем это растворение в ходе практик стадии зарождения (bskyed-rim), построенной по образцу стадий умирания, бардо и нового рождения.

С помощью методов дзогчена мы узнаем тончайшую умственную деятельность – в данном случае ригпа – и получаем к ней доступ, не прибегая к таким техникам, как растворение энергий-ветров. Но как узнать ригпа?

Определение ума

С точки зрения буддизма ум – это умственная деятельность, а не некая «вещь», выполняющая роль носителя этой деятельности, или некое «орудие», которое «я» использует для такой деятельности. Определение понятия «ум» описывает эту деятельность с двух точек зрения. То есть оба аспекта определения функционируют одновременно, а не последовательно:
1.Умственная деятельность, создающая, или порождающая, ('char-ba) познаваемые видимости (snang-ba).
2.Умственная деятельность познавательной вовлеченности ('jug-pa) в познаваемые видимости.

Первый аспект обычно переводят как « ясность» (gsal), а второй – как « осознавание» (rig).

Термин « познаваемые видимости» не относится к видимостям вещей «вне нашего ума», которые мы можем не замечать и не познавать. Он относится к видимостям вещей «в уме» во время их познания. В некотором смысле они подобны умственным голограммам. Например, при неконцептуальном чувственном познании, таком как зрительное восприятие, появляются видимости цвета и формы, которые являются всего лишь умственными образами (snang-ba, умственные подобия) или умственными производными (gzugs-brnyan, умственные отражения) одного мгновения восприятия цвета и формы. При концептуальном познании появляется умственный образ обычного объекта, например руки, цвет и форму которой в данный момент воспринимают светочувствительные клетки наших глаз. Последовательность умственных образов руки, каждую секунду перемещающейся на сантиметр вправо, создает видимость движения. Другими словами, познаваемые видимости существуют только в рамках умственной деятельности. При этом они не обязательно должны быть ясными или находиться в центре нашего внимания.

Более того, термин «познаваемые видимости» относится не только к визуальным образам, появляющимся «в уме», когда мы познаем видимые объекты посредством глаз. Он включает также познаваемые видимости (другой тибетский термин для обозначения этого явления – shar-ba – «то, что восходит») звуков, запахов, вкусов, физических ощущений, мыслей, эмоций и так далее. В конце концов, именно благодаря умственной деятельности последовательность согласных и гласных звуков становится словами и предложениями.

Обратите внимание, что выражения «вещи приходят на ум» или «возникают в уме» характерны для нашего языка и отражают двойственное представление об уме, полностью отличное от буддийского.

Познавательная вовлеченность в познаваемые видимости может осуществляться различными способами, например с помощью зрения, слуха, мышления или умственного ощущения, и необязательно должна быть осознанной и сопровождаться пониманием. Она может включать в себя также и невнимание к чему-либо или заблуждение в чем-либо.

Кроме того, тибетское определение содержит слово лишь (tsam), подразумевающее что умственная деятельность происходит без какого-либо прочного деятеля «я», который ее производит. К тому же оно подразумевает, что преходящие загрязнения не являются определяющей характеристикой этой деятельности. Поверхностная (kun-rdzob, обусловленная) природа умственной деятельности – это всего лишь создание познаваемых видимостей и вовлеченность в них, а ее глубочайшая (don-dam, абсолютная) природа – это ее пустотность.

Далее, умственная деятельность индивидуальна и субъективна. Мое видение картины и мое чувство счастья не совпадают с вашими. Более того, буддизм не говорит о некоем универсальном уме, частями которого все мы являемся, к которому мы можем получить доступ, или с которым наши умственные континуумы (потоки ума) сольются, когда мы достигнем освобождения или просветления. Даже просветленный умственный континуум каждого будды сохраняет свою индивидуальность.

Различия между махамудрой и дзогченом

На грубом, тонком или тончайшем уровнях ясного света природа умственной деятельности остается одной и той же. Практика махамудры (phyag-chen, Великая печать) в традициях кагью, сакья и гелуг-кагью заостряет внимание на этой природе. Традиции кагью и гелуг-кагью включают практику обоих уровней: сутры и ануттарайога-тантры, тогда как традиция сакья – только ануттарайоги. Другими словами, махамудра сакья делает особый акцент на природе умственной деятельности ясного света, в то время как две другие традиции сосредоточиваются еще и на природе других уровней умственной деятельности.

Ригпа имеет ту же самую природу, что и три уровня умственной деятельности, рассматриваемые в отличных от дзогчена школах. Однако практика дзогчена выполняется исключительно на высшем уровне тантры и работает только с тончайшим уровнем умственной деятельности. Кроме того, дзогчен рассматривает не только обусловленную и глубочайшую природу ригпа, но и его различные аспекты и свойства.

Различия между ригпа и ясным светом

Ригпа не является точным соответствием ясного света; это скорее его разновидность.

Разные степени незапятнанности
•Уровень ясного света ума по своей природе свободен от более грубых уровней умственной деятельности, на которых осуществляется концептуальное познание, а также присутствуют преходящие загрязнения беспокоящих эмоций и склонностей. Тем не менее, до достижения просветления умственная деятельность ясного света не лишена привычек цепляться за истинное существование, которое может быть ей приписано, или прикреплено к ней как ярлык. Однако когда ясный свет проявляется, эти привычки не заставляют умственную деятельность ясного света порождать несоответствующие действительности (двойственные) видимости истинного существования (gnyis-snang) и не препятствует одновременному познанию двух истин (видимостей и пустотности), как это происходит, когда работают более грубые уровни ума.
•Ригпа, с другой стороны, лишено даже привычек цепляться за истинное существование. Это совершенно незагрязненное, естественное состояние ума.

Различия с точки зрения узнаваемости

Умственная деятельность ясного света и ригпа схожи в том смысле, что работа каждого из них не сопровождается присутствием более грубых уровней умственной деятельности.
•Для того чтобы получить доступ к уровню ума ясного света и узнать его, нужно активно прекратить работу более грубых уровней умственной деятельности путем растворения поддерживающих их энергий-ветров.
•Ригпа можно узнать без активного прекращения работы более грубых уровней умственной деятельности и растворения энергий-ветров. Напротив, когда мы получаем доступ к ригпа и узнаем его, деятельность более грубых уровней сознания прекращается сама собой.

Различия в понимании рефлексивного глубокого осознавания

Системы, отличные от дзогчена, в частности гелуг, различают объектный ясный свет (yul) и познающий (yul-can, субъектный) ясный свет. Объектный ясный свет – это пустотная природа (chos-nyid) ясного света, в то время как познающий ясный свет – это сама умственная деятельность ясного света, явление (chos-can), природой которого является объектный ясный свет.

Умственная деятельность ясного света необязательно осознает свою пустотную природу, как, например, ум ясного света, воспринимаемый в момент обычной смерти. Хотя учитель школы гелуг XV века Кхедруб Норзанг Гьяцо (mKhas-grub nor-bzang rgya-mtsho) объясняет, что умственная деятельность ясного света естественным образом порождает познаваемую видимость, схожую с той, что возникает при неконцептуальном познании пустотности, все же эта видимость не сопровождается автоматическим постижением пустотности, как это и происходит во время обычной смерти. Более того, хотя рефлексивное глубокое осознавание (rang-rig ye-shes) собственной пустотной природы представлено как естественное качество ясного света, как и в системах сакья и кагью, оно не всегда задействовано, и примером тому опять же может служить обычная смерть. Таким образом, цель практики ануттарайога-тантры – достижение с помощью медитации познающего ясного света, полностью осознающего свою природу объектного ясного света.

Ригпа же изначально осознает свою пустотную природу. Когда мы получаем к нему доступ, оно спонтанно и в полной мере осознает свою природу. Говоря в терминах дзогчена, «оно знает свое лицо» (rang-ngo shes-pa).

Светоносное и сущностное ригпа

Продвигаясь по духовному пути, мы пытаемся узнать два вида ригпа: сначала светоностное ригпа (rtsal-gyi rig-pa), а затем – лежащее в его основе сущностное ригпа (ngo-bo'i rig-pa).
1.Светоносное ригпа – это аспект ригпа, активно порождающий познаваемые видимости.
2.Сущностное ригпа – это познающее открытое пространство (klong), или сфера  познания (dbyings) , которая лежит в основе активного порождения и активного познания видимостей.

Оба вида – это ригпа, в том смысле что каждый из них представляет собой умственную деятельность: чистое по своей природе, незагрязненное осознавание объекта.

Соотношение познаваемых видимостей и ригпа

Познаваемые видимости – это игра (rol-pa) сущностного ригпа. Когда их познает сем, кажется, что они существуют каким-то другим образом, и поэтому они вводят в заблуждение.
В данном случае, когда утверждается, что видимости – это игра определенного вида умственной деятельности, это не значит:
•что видимости возникают благодаря накопленной умом карме или существуют лишь в качестве основы, которой ум приписывает те или иные ярлыки, – именно таково значение термина «игра ума» в школе гелуг;
•что все явления существуют только в уме, как это утверждает солипсизм, придерживающийся крайности;
•что познаваемая видимость стола и воспринимающее его зрительное сознание происходят от одного и того же порождающего источника (rdzas), а именно одинакового кармического наследия (sa-bon, семя, кармическая склонность), несмотря на то, что стол все-таки состоит из атомов и обладает истинным неприписанным существованием (это не просто воображаемый стол), как учат тексты читтаматры.

Напротив, это значит, что познаваемая видимость стола порождается ригпа, и это создание видимостей и есть его функциональная природа (rang-bzhin). Другими словами, ригпа естественным образом спонтанно создает (lhun-grub) познаваемые видимости, и в этом смысле познаваемые видимости – это игра ума.

Однако, в отличие от положений учения читтаматры, тексты дзогчена утверждают, что у стола есть свой собственный порождающий источник – например, древесина и составляющие ее атомы. Более того, стол лишен истинного неприписанного существования (bden-par ma-grub-pa). Он существует как стол, поскольку может быть достоверно обозначен умом как стол. Однако, как объясняется в негелугпинской мадхьямаке, в конечном счете способ его существования находится за пределами слов и понятий.

Дзогчен, определяя видимости как игру ума, часто использует терминологию читтаматры; например термины алайя (kun-gzhi, всеоснова) и восемь типов сознания. Но он объясняет существование видимостей не так, как это делается в читтаматре. Эта терминология используется из-за того, что Шантаракшита и Камалашила, два первых наставника буддийской логики, дававшие учения в Тибете и заложившие философскую основу сутры в школе ньингма, учили той форме мадхьямаки, которая использовалала терминологию читтаматры. В традиции гелуг эту форму называют «школа йогачара-сватантрика-мадхьямака».

[См.: Краткая история дзогчена  . См. также: Краткое сравнение пяти тибетских традиций (буддийских и бонской)  .]

Медитация на пустотность

Пустотная природа ригпа – это его сущностная природа (ngo-bo), которая называется его изначальной чистотой (ka-dag).

Различные тибетские традиции дзогчена и учителя каждой из них объясняли изначальную чистоту ригпа, пользуясь терминами самопустотность (rang-stong), инопустотность (gzhan-stong) или обоими.
•Лонгченпа (Klong-chen Rab-'byams-pa Dri-med 'od-zer), например, не упоминал инопустотность.
•Есть два толкования позиции Мипама ('Ju Mi-pham 'Jam-dbyangs rnam-rgyal rgya-mtsho) двумя группами его учеников. Ботрул (Bod-sprul) и Кенпо Шенга (mKhan-po gZhan-dga') считали, что Мипам разделял точку зрения самопустотности, а Шечен Гьелцаб (Zhe-chen rGyal-tshab Pad-ma rnam-rgyal) и Катог Ситу (Kah-thog Situ) утверждали, что он придерживался инопустотности. Первая группа главным образом была из монастыря Дзогчен (rDzogs-chen dGon-pa), а вторая – в основном из монастыря Шечен (Zhe-chen dGon-pa). Тем не менее, это не означает, что все учителя в этих монастырях разделяют соответствующие точки зрения.

Более того, разные мастера давали разные определения само- и инопустотности. Давайте рассмотрим наиболее распространенные в школе ньингма определения.

Самопустотность – это отсутствие невозможных способов существования, таких как истинное неприписанное существование и, более того, существования, соответствующего значениям слов и понятий.

Инопустотность – это отсутствие в ригпа всех более грубых уровней умственной деятельности и каких бы то ни было испорченных загрязнений.

[См.: Объяснение смысла тантры. Часть II, глава 7.]

Таким образом, объяснение изначальной чистоты с точки зрения самопустотности примерно соответствует тому, как в недзогченовских системах объясняется объектный ясный свет. Ее объяснение в терминах инопустотности примерно соответствует определению познающего ясного света. Безотносительно к тому, как объясняется и в каких терминах описывается изначальная чистота, она одновременно само- и инопустотна.

Медитация на изначальной чистоте ригпа, вне зависимости от того объясняется ли она с точки зрения инопустотности, подразумевает сосредоточение на ригпа как на познающем состоянии, лишенном всех более грубых уровней сознания и всех преходящих загрязнений. Ему присуще осознавание своей изначальной чистоты.

Таким образом, медитация на пустотность в дзогчене не подразумевает аналитической медитации на самопустотность. Этого не происходит и во время недзогченовской медитации на объектный ясный свет, когда мы просто вспоминаем свое понимание самопустотности, обретенное ранее с помощью аналитической медитации.

Впрочем, медитация в дзогчене не включает сосредоточенности на самопустотности ригпа. Хотя анализ самопустотности включается в упражнения, которые необходимо выполнить перед тем, как приступить к практикам дзогчена, при медитации на ригпа самопустотность понимается лишь как часть изначальной чистоты, осознавание которой присуще ригпа. Когда мы направляем внимание на то, что познаваемые видимости – это естественная игра ригпа, это предполагает, что мы понимаем их самопустотность. Если познаваемые видимости – это естественная игра ригпа, они не могут существовать так, как это подразумевают обозначающие их слова и понятия. Слова и понятия подразумевают, что явления истинно и независимо существуют в неких жестких, прочных рамках как «это» или «то», но это невозможный способ существования. Так не бывает.

Ригпа в совершенстве наделен всеми достоинствами

Ригпа основы (gzhi'i rigpa) – основа для работы чистого осознавания. Для него нет препятствий, оно всепроникающе (zang-thal) в том смысле, что оно полностью пронизывает сем, не встречая никаких препятствий, подобно кунжутному маслу, наполняющему семена кунжута, хотя мы этого не осознаем. Итак, ригпа – это составляющая природы будды, и, согласно дзогчену, оно обладает всеми достоинствами (yon-tan, качества будды), такими как всеведение и всеобъемлющее сострадание. Ригпа подобно солнцу: как солнце не может существовать отдельно от своих качеств – тепла и света, – так и ригпа не может существовать отдельно от качеств будды.

Таким образом, когда в медитации мы получаем доступ к сущностному ригпа и оно начинает полноценно функционировать, нет необходимости добавлять к нему  качества будды. Нам не нужно дополнительно задействовать такие состояния ума, как всеведущее осознавание или всеобъемлющее сострадание. Все эти качества уже присутствуют, естественно и спонтанно (lhun-grub).

Сравнение с позициями гелуг, сакья и санкхья

Традиции гелуг и сакья, объясняя природу будды, утверждают что сейчас качества будды существуют лишь как потенциалы (nus-pa) умственной деятельности ясного света. Они подобны семенам, отличным от почвы, в которой находятся. Нам нужно ухаживать за семенами, чтобы они проросли.

Хотя в индийской небуддийской философской школе санкхья не говорится о природе будды или качествах будды, объясняя данную тему с точки зрения этой традиции, можно было бы сказать, что в конечном счете всеведение обнаружимо и работает как деятельность ума ясного света. Просто в настоящий момент оно не проявлено.

Взгляд дзогчена отличается от обоих утверждений, приведенных выше. Мы не можем сказать, что ригпа в его теперешнем омраченном состоянии работает как всеведущее осознавание. В настоящий момент ригпа омрачено преходящими загрязнениями и его поток сопровождается самопроизвольно возникающим (lhan-skyes) фактором запутанности (rmongs-cha, глупость, ослепление). В силу запутанности ригпа не узнает своего собственного лица, а значит оно в действительности не работает. Вместо этого оно функционирует подобно а лайе привычек (bag-chags-kyi kun-gzhi) – базовому осознаванию, вместилищу привычек цепляться за истинное существование, кармы и воспоминаний.

Поэтому в дзогчене – ничуть не меньше, чем в традициях гелуг, сакья и недзогченовском кагью – подчеркивается важность предварительных практик (sngon-'gro, нендро) и укрепления двух систем, на которых основано просветление: положительной силы и глубокого осознавания (накопления заслуги и мудрости). Их цель, однако, – не создание достоинств или раскрытие потенциалов этих достоинств, а устранение омрачений, мешающих ригпа узнать собственное лицо. «Лицо» ригпа символически представлено Самантабхадрой (Kun-tu bzang-po), буквально – «всепревосходный». Это узнавание не произойдет само по себе, без всяких причин.

Смысл определения ригпа как постоянного явления

Когда в текстах дзогчена говорится, что ригпа – это ничем не подверженное влиянию ('dus-ma-byed, необусловленное, несоставное), постоянное (rtag-pa) явление, нам следует внимательно исследовать значение данного определения. Утверждение, что ригпа ничем не затронуто, означает, что оно не создается в каждый момент заново и не вырастает из чего-либо естественным образом, как, например, росток из семени. Таким образом, оно  не выдуманное (bcos-med), то есть оно не создано искусственно под влиянием причин и условий как нечто новое и преходящее. Более того, оно наделено достоинствами независимо от причин и условий. Его постоянство означает не неизменность или бездеятельность, а то, что ригпа, как и его качества, продолжается вечно.

При этом в каждый момент ригпа спонтанно порождает и осознает различные объекты. В этом смысле оно свежее и чистое (so-ma). Хотя природа ригпа никогда не меняется, меняются его объекты. Рассматривая это свойство, последователь гелуг сказал бы, что ригпа изменчиво (mi-rtag-pa, непостоянно). Однако здесь нет противоречия, потому что дзогчен и гелуг по-разному определяют и употребляют термины «постоянное» и «непостоянное».

[См.: Неизменные и изменчивые явления  .]

Практикующие, которые постепенно поднимаются по ступеням, и те, для кого все случается сразу

Есть два типа практикующих дзогчен: те, кто развивается постепенно (lam-rim-pa), и те, для кого все случается сразу (cig-car-ba). Различие – в способе их продвижения к просветлению после того, как они постигли сущностное ригпа. Иными словами, здесь имеются в виду те, кто стал арьями ('phags-pa, существа с высоким постижением), достигнув пути видения (mthong-lam) и истинного прекращения омрачений эмоциями.

Те, кто постепенно поднимается по ступеням, проходят десять уровней развития ума арья-бодхисаттв (sa, санскр. бхуми) один за другим, постепенно устраняя омрачения познания.

Те, для кого все случается сразу, достигают истинного прекращения обеих групп омрачений одновременно с первым же постижением сущностного ригпа. Таким образом они становятся арьями и буддами одновременно.

Хотя, как правило, тексты дзогчена чаще говорят о втором типе, на самом деле к нему принадлежит лишь ничтожно малая часть практикующих. Они устраняют обе разновидности омрачений при первом же постижении сущностного ригпа, и это происходит благодаря огромному количеству положительной силы (заслуги), накопленной посредством практики бодхичитты и дзогчена в предыдущих жизнях. Эта положительная сила также может позволить им пройти через стадии, предшествующие пути видения, быстрее, чем большинство других практикующих. Тем не менее, никто не говорит о достижении просветления без создания обширных систем положительной силы и глубокого осознавания, осуществленного благодаря глубокой практике: предварительным практикам, медитации и поведению бодхисатвы – даже если большая часть всего этого уже была пройдена в прошлых жизнях.

Поэтому, когда тексты дзогчена говорят, что узнавание ригпа отсекает все препятствия к полному освобождению (chig-chod kun-grol, панацея для полного освобождения), это нужно понимать правильно. Тем, для кого происходит все сразу, достаточно первого постижения сущностного ригпа, чтобы отсечь все омрачения, препятствующие полному достижению просветления. Это, однако, не означает, что для достижения просветления достаточно одного лишь постижения ригпа и что нет необходимости в каких-либо предварительных практиках, таких как зарождение бодхичитты, или в укреплении двух систем, на которых основано просветление, – причин, ведущих к этому постижению.

Разница между постепенным и внезапным просветлением, как она понимается в китайском буддизме

Некоторые традиции китайского буддизма различают постепенное и внезапное просветление. Эти разновидности не соответствуют проводимому в дзогчене делению на тех, кто поднимается по ступеням, и тех, для кого все происходит сразу.
• Постепенное просветление (tsen-min) подразумевает постепенную, пошаговую работу с сансарической умственной деятельностью для освобождения из круговорота бытия.
• Внезапное просветление (ston-mun) основывается на точке зрения, согласно которой невозможно достичь освобождения из сансары, используя сансарическую умственную деятельность. Нам следует полностью порвать с этим уровнем, внезапно выбраться за его пределы.

Различные школы китайского чань (яп. дзэн) – сторонники мгновенного просветления. Способы мгновенно положить конец сансарической умственной деятельности включают работу с парадоксами (яп. коан) для остановки концептуального мышления, обычную сидячую медитацию (яп. дзадзэн) или простое прекращение мыслей. Дзогчен не использует ни один из этих методов.

В дзогчене учение излагается с точки зрения плода

Согласно учителю традиции риме («беспристрастной») Чжамъянгу Кхьенце Вангпо ('Jam-dbyangs mkhyen-brtse dbang-po), жившему в первой половине XХ в., можно классифицировать четыре традиции тибетского буддизма по признаку того, с какой точки зрения – основы, пути или плода – они излагают учение.
1.В традиции гелуг объяснения даются с точки зрения основы – другими словами, с точки зрения обычных практикующих. Например, эти практикующие способны воспринимать видимости и пустотность только по отдельности, хотя в действительности они нераздельны. Поэтому гелуг говорит о видимостях и пустотности как о двух истинах, и в этом случае глубочайшая истина – это только самопустотность. Отсюда следует присущее гелуг описание свабхавикакайи (ngo-bo-nyid sku, тело собственной природы) будды как пустотности всеведущего осознавания будды.
2.В традиции сакья объяснения приводятся с точки зрения пути. Хотя нельзя сказать, что на уровне основы – например, в момент смерти – умственная деятельность ясного света блаженна, она становится таковой на пути ануттарайога-тантры. Объясняя с этой точки зрения, сакья говорит, что блаженство естественно присуще осознаванию ясного света.
3.Традиции ньингма и кагью объясняют учения с точки зрения плода – с позиции будды. Например, будды неконцептуально познают видимости и пустотность одновременно. Поэтому ньингма и кагью – а значит, дзогчен – объясняют глубочайшую истину как нераздельные пустотность и видимости и, следовательно, они описывают свабхавикакайю как нераздельность трех других тел будды.

Таким образом, когда в текстах дзогчена речь идет о естественном состоянии за пределами кармы и таких категорий, как «созидательное» и «разрушительное», это значит, что они излагают учение с точки зрения плода, с позиции будды. Такое объяснение не дает практикующим начальных уровней, все еще находящимся под влиянием тревожащих эмоций и состояний ума, карт-бланш на совершение разрушительных действий. Эти практикующие по-прежнему создают карму и по-прежнему страдают от ее последствий.

«Прорыв» и «скачок вперед»

В текстах дзогчена много внимания уделяется обсуждению ступеней практики, именуемых «прорыв» (khregs-chod, трекчо) и «скачок вперед» (thod-rgal, тогел, прямой перенос). Это чрезвычайно продвинутые практики, соответствующие последним ступеням завершенной стадии ануттарайога-тантры.

На стадии прорыва, когда наш наставник дзогчена привел нас к узнаванию ригпа, мы получаем доступ к сущностному ригпа и тем самым полностью останавливаем деятельность сем, поскольку тонкие энергии-ветры растворяются сами собой. Другими словами, мы способны остановить все грубые уровни умственной деятельности, на которых возникают преходящие загрязнения беспокоящих эмоций и состояний ума, а также концептуальное познание. Так мы достигаем пути видения (прим. пер.: под путем здесь понимается не самостоятельный путь, а состояние ума, благодаря которому мы продвигаемся к цели) и становимся арьями. Если же мы не относимся к практикующим, для которых все случается сразу, мы еще не способны постоянно пребывать на уровне сущностного ригпа. После медитации мы возвращаемся в сем.

На стадии «скачка вперед» мы все ближе и ближе знакомимся с сущностным ригпа. Моменты деятельности сем являются непосредственно предшествующим условием (de-ma-thag rkyen) нашего восприятия, которое состоит из пяти совокупностей (phung-po, санскр. скандха). Чем чаще и дольше мы способны пребывать в сущностном ригпа, тем больше мы ослабляем влияние непосредственно предшествующего условия для  восприятия этих пяти совокупностей.

[См.:  Общая схема пяти совокупностей познания.]

Без сильного непосредственно предшествующего условия наши пять совокупностей, включая и наше обычное тело, постепенно истончаются, и мы появляетмся в форме радужного тела ('ja'-lus). Это происходит потому, что одно из естественных качеств ригпа – способность спонтанного порождения видимости пятицветного радужного света.

Радужное тело – это причина получения (nye-rlen rgyu), преображающаяся в рупакайю (gzugs-sku, тело формы) будды. В общей ануттарайога-тантре (кроме тантры Калачакры) соответствующая причина обретения рупакайи – иллюзорное тело (sgyu-lus) в отцовских тантрах и тело света ('od-lus) в материнских. В тантре Калачакры ему соответствует пустотная форма (stong-gzugs). Хотя в дзогчене для обозначения радужного тела иногда используются термины «тело света» и «пустотная форма», а в общей ануттарайоге для обозначения тела света иногда используют термин «радужное тело», в общей ануттарайоге, тантре Калачакры и дзогчене типы обретаемых тел и способы их достижения различны.

Необходимость практики махайоги и ануйоги до практики дзогчена

Невозможно достичь стадий прорыва и скачка вперед без предварительной практики махайоги и ануйоги – если не в этой жизни, то в предыдущих. По этой причине термин атийога – синоним дзогчена – обычно входит в состав сложного термина махаатийога, что означает единство махайоги и дзогчена.

Махайога

В практиках махайоги особое внимание уделяют работе с воображением, что соответствует стадии зарождения ануттарайоги.  Другими словами, это работа на концептуальном уровне. Хотя ригпа находится за пределами слов и концепций, мы, тем не менее, опираемся на представление о ригпа, которое используем для замены ригпа в ходе медитации, пока мы не получили доступ к самому ригпа.

Мы визуализируем себя как медитативный образ будды (yidam, божество) – например, как Ваджрасаттву. Это становится причиной, благодаря которой пятицветный радужный свет – естественное качество ригпа, появляется в форме радужного тела Ваджрасаттвы, и в конечном счете как система просветляющих форм будды, или рупакайя. Хотя спонтанное порождение видимостей пятицветного радужного света – это природа ригпа, тем не менее, создание видимости рупакайи маловероятно без предварительной причины, которая играет роль модели.

Более того, мы визуализируем себя как йидама в соитии с супругой, переживая вместерожденное осознавание великого блаженства (lhan-skyes bde-ba chen-po) – блаженное осознавание, возникающее одновременно с каждым моментом ригпа. Это служит причиной устранения омрачений, препятствующих спонтанному возникновению блаженства – естественного качества ригпа.

Ануйога

В ануйоге особый упор делается на практике, соответствующей ступеням завершенной стадии общей ануттарайога-тантры, практика которой предшествует достижению действительного осознавания ясного света и вступлению на путь видения. Таким образом, она подразумевает работу с тонкой энергетической системой, включающей энергии-ветры, энергетические каналы и энергетические капли (rtsa-rlung-thig-le). Эта практика в каком-то смысле «смазывает» тонкую энергетическую систему, облегчая спонтанное растворение энергий-ветров на стадии прорыва.

[Подробнее см.: Основные аспекты дзогчена  .]

Основной метод медитации в дзогчене

Моменты концептуального мышления (rnam-rtog), особенно вербального мышления, возникают, пребывают и исчезают одновременно – как буквы на воде. Для их растворения не требуется никаких усилий – именно таково значение термина самопроизвольное освобождение (rang-grol, самоосвобождение). Мысли самопроизвольно освобождаются, в том смысле, что они исчезают одновременно со своим появлением. Находясь в этом состоянии одновременного возникновения, пребывания и исчезновения, мы пребываем в «естественном состоянии ума». Иногда его описывают как промежуток между двумя занимающими тысячную долю секунды мыслями или как открытое пространство, лежащее в основе мыслей.

Когда в текстах говорится, что этот уровень умственной деятельности не различает «это» и «то», это означает, что он не проводит различие между истинным существованием «этого» и «того». При этом не подразумевается, что на этом уровне умственной деятельности отсутствует различение ('du-shes, узнавание) каких-либо явлений. В нем просто нет концептуального познания, которое активно приписывает явлениям обозначения, являющиеся умственными построениями, – например, обозначение «стол». Не может быть так, чтобы ригпа ничего не знало. В конце концов, когда ригпа функционирует в полную силу, это всеведущее осознавание будды.

Описанные здесь представления, характерные для дзогчена, не противоречат утверждению прасангики гелуг о том, что вещи условно существуют как «это» или «то» лишь постольку, поскольку могут быть достоверно обозначены как «это» или «то». В явлениях нет ничего, что самостоятельно делает их «этим» или «тем». Тем не менее, некий объект может быть верно обозначен как «стол» путем достоверного познания его поверхностной (обусловленной) истины, и этот объект способен выполнять функции (don-byed nus-pa) стола.

Различия между методами медитации в дзогчене, випассане и махамудре с точки зрения концептуального мышления

Випассана

Медитация випассаны (lhag-mthong, санскр. випашьяна) в буддизме тхеравады подразумевает наблюдение за возникновением и исчезновением моментов концептуального мышления, но не «глазами» наблюдающего за ними независимо существующего «я». Благодаря этой практике мы постигаем непостоянство, или преходящую природу концептуального мышления и умственной деятельности в целом. Мы также постигаем, что умственная деятельность происходит без участия некоего независимого субъекта, «я», осуществляющего эту деятельность или же наблюдающего за ней.

Медитация в дзогчене, напротив, сосредоточена на одновременном возникновении, пребывании и исчезновении моментов концептуального мышления – не только замечает или наблюдает за ним. Это позволяет нам узнать первое светоносное ригпа – аспект ригпа, который спонтанно порождает видимость одновременного возникновения, пребывания и исчезновения мыслей. Затем это позволяет нам распознать сущностное ригпа – аспект ригпа, который служит пространством познания, находящимся в основе каждого момента умственной деятельности и позволяет спонтанно возникать видимости одновременного появления, пребывания и исчезновения мыслей.

Кроме этого, випассана имеет дело только с более грубыми уровнями умственной деятельности, в то время как дзогчен выходит на самый тонкий уровень – ригпа.

Махамудра

Один из основных методов медитации махамудры традиции карма-кагью – рассмотрение моментов концептуального мышления в качестве дхармакайи (chos-sku) – всеохватывающей системы всеведущего осознавания будды. Если уподобить дхармакайю океану, то моменты концептуального мышления будут подобны волнам на поверхности океана. Спокоен океан или волнуется, волны – это по-прежнему вода. Поэтому, без сознательного стремления успокоить волны, мы сосредоточиваем внимание на океане, глубины которого всегда спокойны, какими бы огромными ни были волны на его поверхности. В итоге наше концептуальное мышление естественным образом успокаивается.

В махамудре традиции гелуг-кагью мы рассматриваем моменты концептуального мышления как уплывающие облака, временно закрывающие небо. Они появляются и исчезают в небе, но их нет в природе неба.

И махамудра, и дзогчен имеют дело с тончайшим уровнем умственной деятельности: в махамудре мы получаем доступ к этому уровню посредством растворения энергий-ветров и более грубых уровней умственной деятельности, в то время как в дзогчене – посредством его узнавания внутри более грубых уровней, а именно – в сем.

Различия между дзогченом и чань (дзэном)
•Чань (яп. дзэн) – практика, основанная исключительно на сутрах, тогда как дзогчен – это исключительно практика тантры, а точнее, высшего класса тантры. То есть дзогчен работает с тончайшим уровнем умственной деятельности, а чань – с более грубыми уровнями.
•Хотя чань не содержит явного учения о том, что все достоинства уже полностью содержатся в уме, это неявно подразумевается – в особенности это относится к состраданию. Чань уделяет мало внимания развитию сострадания как метода устранения омрачений, мешающих воссиять врожденному состраданию. Когда мы достигаем естественного состояния, сострадание само собой становится частью этого состояния. Дзогчен, с другой стороны, явно учит, что все достоинства – не только сострадание – совершенны в ригпа, а также подразумевает обширную медитативную практику уровней сутры и тантры, направленную на взращивание сострадания.
•Практика чань не требует общих и особых предварительных практик, заключающихся в изучении сутры и медитации, а также в стотысячном повторении различных практик, тогда как для дзогчена требуются оба комплекса предварительных практик.
•Практика чань не требует предварительного получения уполномочивающего посвящения, а для практики дзогчена это необходимо.
•Хотя для просветления необходимо достижение тончайшего уровня умственной деятельности, чань не рассказывает об этом уровне и не предлагает явных методов для его достижения. Более того, в нем даже не обсуждается система тонких энергий. Тем не менее, сосредоточение на области ниже пупка (яп.хара) в различных чаньских практиках, безусловно, заставляет энергии-ветры входить в центральный канал и растворяться в нем, что обеспечивает доступ к этому тончайшему уровню. В дзогчене доступ к ригпа получают после узнавания этого состояния, которое нам показывает духовный учитель, после того как тонкая энергетическая система будет подготовлена и «смазана» предварительной практикой ануйоги.
•Чаньский метод выхода за пределы концептуального мыслительного процесса, особенно в традиции риндзай, представляет собой «глубокое сомнение» – сомнение во всех концептуальных утверждениях – и практику коанов, часто подразумевающую работу с парадоксами. В дзогчене мы останавливаем концептуальный мыслительный процесс, сосредоточиваясь одновременно на возникновении и исчезновении мыслей.
•В чань причина для осуществления рупакайи – особенно в традиции сото – сидение в совершенной позе будды. В дзогчене причины этого – природная способность ригпа спонтанно порождать видимости, изначальное свойство ригпа сиять пятицветным радужным светом и предшествующая практика махайоги, то есть визуализация себя в форме медитативных образов будд. В чань медитативные образы будды даже не упоминаются.

Заключительные замечания

Дзогчен – чрезвычайно продвинутая и сложная практика. Когда о ней говорят как о не требующей усилий ('bad-med), это не значит, что нам как начинающим не нужно ничего делать: достаточно просто сесть, расслабиться, а все остальное случится само по себе. «Без усилий» – значит, что мысли исчезают сами по себе, одновременно с их появлением: не нужно прилагать усилий для того, чтобы они исчезли. Тем не менее, нам необходимо узнать и постичь это. «Без усилий» также значит, что когда мы постигаем сущностный ригпа, то, благодаря предшествующей практике махайоги и ануйоги, энергии-ветры без усилий растворяются, и у нас без усилий возникает видимость самих себя как радужного тела в виде медитативного образа будды.

Итак, хотя в текстах дзогчена изложение строится с точки зрения стадии плода и тех, для кого все случается сразу, нам следует накапливать причины для достижения результата, прежде чем мы сможем успешно практиковать дзогчен. Другими словами, мы не можем обойтись без общих и особых предварительных практик, получения уполномочивающего посвящения, соблюдения соответствующих обетов и определенного опыта в медитациях махайоги и ануйоги.

Однако уже сейчас, для того чтобы лучше освоить этот метод, мы можем практиковать некое подобие медитации дзогчена. Сосредоточение на одновременном возникновении, пребывании и исчезновении мыслей на том уровне, на котором мы способны выполнять это в настоящий момент, поможет нам преодолеть беспокойства, тревоги, гнева и тому подобного. При этом нам не следует вводить самих себя в заблуждение, думая, что это и есть настоящий, глубочайший уровень дзогченовской медитации. Важно избежать ошибки, полагая, что все уже и так совершенно, а потому нет необходимости изменять разрушительные модели своего поведения и состояния ума

[свернуть]

[fidel]

Книга
Дэниел Г. Бринтон
Нагуализм
Исследование фольклора и истории американских индейцев

Содержание

Содержание
А. Ксендзюк. О. Ксендзюк
Нагуализм древний и современный: культ и концепция

Дэниел Г. Бринтон.
Нагуализм. Исследование фольклора и
истории американских индейцев
Слова «нагуаль», «нагуализм», «нагуалист»
Самые ранние упоминания о нагуализме
«Нагуалли» ацтеков; их обучение и мнимые способности
Священные опьяняющие напитки:
пейотль, ололиукви. теопатли, йаш-а и т.д.
Ясновидение и телепатия во время опьянения
Нагуалли современной Мексики
Тональ и тональпоуке; система гороскопов нагуа
Ацтекское братство «магов-учителей»
Личный дух-хранитель
Фольклор племени миштеков
Искусство астрологических предсказаний у сапотеков
Подобные искусства у миштеков
Нагуализм в Чьяпасе, описанный епископом
Нуньесом де ла Вегой
Нагуализм у киче, какчикелей и покончей Гватемалы
Метаморфозы Кукумаца
Современное колдовство на Юкатане и в
Центральной Америке; саорис и падринос
Фундаментальные принципы нагуализма. ненависть к белым и христианству
Организаций и масштабы нагуализма; его жрецы
Его влияние на индейские восстания против испанского владычества
Высокое положение женщины в нагуализме
Пережиток древних времен
Индейская Жанна д'Арк
Современные верховные лицо нагуализма
Пещерные храмы и боги пещер Остотеотль.
Тепейоллотль, Вотан и др.
Священные числа 3 и 7
Поклонение огню у нагуалистов
Связь поклонения огню с пульке
Обряды огнепоклонничества у современных майя
Тайный смысл обрядов поклонения огню
Чалчиуитль. или священные зеленые камни
Священное дерево и древо жизни
Крест и его символическое значение
Чувственные обряды нагуалистов
Их отношение к символам
змеи и фаллоса
Смешение христианских и индейских религиозных идей
Инквизиция и нагуализм
Этимология слова «нагуаль»
Корень «на» в языках майя, сапотеков и нагуа
Учение о превращении в животных в Старом Свете
Учение о личных духах в Старом Свете
Научные объяснения магии нагуаля
Выводы

[свернуть]

Глава - Научные объяснения магии нагуаля

Научные объяснения магии нагуаля


Как объяснить столь удивительные явления?
Не следует идти по кратчайшему и легкому пути, утверждая, что все это обман и фальсификация. Слишком много свидетельств; вряд ли это — умелое плутовство мастеров в оккультных искусствах этих народов. Они могли бы соперничать со своими коллегами в Ост-Индии и Европе, если не превзойти их.
Кроме того, есть ли в сообщениях этих свидетелей что-либо невероятное? Разве мы не знакомы с гипнотическими или месмерическими состояниями, в которых человек видит, слышит и чувствует лишь то, что приказывает ему видеть и слышать гипнотизер? Представители секты аиссоуа в Северной Африке могут разрезать свое тело или тело другого человека, глотать битое стекло, брать голыми руками ядовитых змей, и все эти фокусы — хорошо известные зрелища. В наше время не нужно даже покидать парижские бульвары, чтобы увидеть нечто подобное. Феномены передачи мыслей, телепатии, ясновидения, спиритические сеансы — все это лишь повторяет при ясном свете конца XIX века мистическое чудотворство, с которым эти дети природы были знакомы много столетий назад в Новом Свете, и которое было описано теософами и магами Египта, Греции и Рима. Пока множество интеллигентных и здравомыслящих людей считают все объяснения этих явлений нашего времени неадекватными и неудовлетворительными, мы можем терпеливо полагаться на их полную разгадку при исследовании великих тайн древности.
Выводы


Вывод, к которому приводит нас это исследование нагуализма, заключается в следующем: это была не просто вера в личного духа-хранителя, как некоторые утверждают; не только сохранившиеся фрагменты древнего язычества, более или менее разбавленного христианскими доктринами. Прежде и более всего, это была могущественная тайная организация, распространившаяся на обширной территории, которая вовлекала в себя представителей других языков и культур, связанных вместе мистическими обрядами, колдовскими силами и оккультными учениями; но более всего единым сильным чувством — ненавистью к белым, и неизменной целью — уничтожить их, а вместе с ними их власть и навязанную ими религию.
Дэниел Г. Бринтон "Нагуализм"

[свернуть]

Не могу не процитировать заключительню главу

Вывод, к которому приводит нас это исследование нагуализма, заключается в следующем: это была не просто вера в личного духа-хранителя, как некоторые утверждают; не только сохранившиеся фрагменты древнего язычества, более или менее разбавленного христианскими доктринами. Прежде и более всего, это была могущественная тайная организация, распространившаяся на обширной территории, которая вовлекала в себя представителей других языков и культур, связанных вместе мистическими обрядами, колдовскими силами и оккультными учениями; но более всего единым сильным чувством — ненавистью к белым, и неизменной целью — уничтожить их, а вместе с ними их власть и навязанную ими религию.

Так или иначе это на мой взгляд подтверждает тексты КК