стихи из Кастанеды

[Nancy]

Искусство сновидения. Глава 11. Арендатор

Don Juan asked me to read to him a poem by Dylan Thomas, which he said had the most pertinent meaning for me at that point in time.

I have longed to move away
From the hissing of the spent lie
And the old terrors' continual cry
Growing more terrible as the day
Goes over the hill into the deep sea. . . .
I have longed to move away but am afraid;
Some life, yet unspent, might explode
Out of the old lie burning on the ground,
And, crackling into the air, leave me half-blind.

Дон Хуан попросил прочесть ему стихотворение Дилана Томаса, которое, по его словам, в данный момент больше всего подходило к моему состоянию:

Я стремился уйти
От лжи, подобной шипенью змеи.
И непрерывный плач старого ужаса,
Становящийся день ото дня все невыносимее,
Стекает через холм в пучину моря...
Я стремился уйти, но я боюсь;
Немного жизни, еще нерастраченной, может взорваться
В границах старой лжи, горящей на земле,
И, потрескивая в воздухе, оставить меня полуослепшим.

[Nancy]

Огонь изнутри. Глава 8. Положение точки сборки

лишь колокол и птица нарушали молчание
казалось, они прощались с уходящим солнцем
тишина звенела золотом, кристаллами - полдень
блуждающая чистота стирала очертания деревьев
вдали от всего этого прозрачная река перекатывалась по перламутру жемчуга
теряя границы, сливаясь с бесконечностью

Only a bell and a bird break the stillness...
It seems that the two talk with the setting sun.
Golden colored silence, the afternoon is made of crystals.
A roving purity sways the cool trees, and beyond all that, a transparent river dreams that trampling over pearls it breaks loose and flows into infinity.

Колокол и птица нарушали безмолвие
И больше никто...
Они словно вели беседу
С солнцем, что склонялось, к закату.
Безмолвие цвета золота
В неподвижном кристалле вечера.
Прохладные ветви деревьев
В потоке блуждающей чистоты.
И по ту сторону всего - прозрачность реки.
Скользя по жемчужинам, река вымывает их
И воды свои несет в Беспредельность.

[Куку]

And the old terrors' continual cry

тут cry лучше переводится как крик

[Nancy]

тут cry лучше переводится как крик

а ты напиши свою версию перевода)
я потом может тоже попробую

[Nancy]

Путешествие в Икстлан. Глава 20. Путешествие в Икстлан

He reminded me that I had read a poem to him once and wanted me to recite it. He cued me with a few words of it and I recalled having read to him some poems of Juan Ramon Jimenez. The particular one he had in mind was entitled "El Viaje Definitivo" (The Definitive Journey). I recited it.
. . . and I will leave. But the birds will stay, singing: and my garden will stay, with its green tree, with its water well.
Many afternoons the skies will be blue and placid,
and the bells in the belfry will chime,
as they are chiming this very afternoon.
The people who have loved me will pass away,
and the town will burst anew every year.
But my spirit will always wander nostalgic
in the same recondite corner of my flowery garden.

"That is the feeling Genaro is talking about," don Juan said. "In order to be a sorcerer a man must be passionate. A passionate man has earthly belongings and things dear to him - if nothing else, just the path where he walks.
"What Genaro told you in his story is precisely that. Genaro left his passion in Ixtlan: his home, his people, all the things he cared for. And now he wanders around in his feelings; and sometimes, as he says, he almost reaches Ixtlan. All of us have that in common. For Genaro it is Ixtlan; for you it will be Los Angeles; for me..."
I did not want don Juan to tell me about himself. He paused as if he had read my mind. Genaro sighed and paraphrased the first lines of the poem. "I left. And the birds stayed, singing."

Он напомнил мне стихотворение Хуана Рамона Хименеса, которое я когда-то ему читал, и попросил прочесть его еще раз. Он имел в виду "Решающее путешествие". Я прочел:


...И я уйду. А птица будет петь,
Как пела,
И будет сад, и дерево в саду,
И мой колодец белый.
На склоне дня, прозрачен и спокоен,
Замрет закат, и вспомнят про меня
Колокола окрестных колоколен.
С годами будет улица иной;
Кого любил я, тех уже не станет,
И в сад мой за беленою стеной,
Тоскуя, только тень моя заглянет.
И я уйду; один - без никого,
Без вечеров, без утренней капели
И белого колодца моего...
А птицы будут петь и петь, как пели.

- Это - то ощущение, о котором говорил Хенаро, - сказал дон Хуан. - Только страстный человек может быть магом. А у страстного человека всегда есть земные чувства и то, что ему дорого; и если нет ничего другого, то хотя бы путь, по которому он идет. Рассказ Хенаро - о том, что все любимое им осталось в Икстлане. Дом, люди, все, о чем он заботился. И теперь он скитается в своих чувствах. Иногда, как он говорит, ему почти удается добраться до Икстлана. И это - общее для всех нас. У Хенаро - Икстлан, у тебя - Лос-Анжелес, у меня...

Мне не хотелось, чтобы дон Хуан рассказывал о себе. Он замолчал, словно читая мои мысли.
Хенаро вздохнул и перефразировал первые строки стихотворения:


...И я ушел. А птица все поет,
Как пела,
И сад стоит, и дерево в саду...

[Nancy]

Путешествие в Икстлан.Глава 11. Настроение воина

Он очень точно выразил мое состояние. Я чувствовал себя именно так. И дон Хуан, похоже, тоже проникся этим ощущением. Он сказал, что мое настроение напомнило ему одну песню, и начал тихонько напевать. Он пел очень приятным голосом. Слова песни унесли меня куда-то далеко-далеко:


Рожден в небесах,
Но сегодня я
Так далеко от них.
И мысли мои
Полны безграничной тоской.
Одинок и печален,
Как лист на ветру,
Я порою готов рыдать,
А порой - смеяться,
Забыв обо всем,
От стремления
Что-то искать.

Мы долго молчали. Наконец, он заговорил:

- С того самого дня, когда ты родился, каждый, с кем сталкивала тебя жизнь, так или иначе что-то с тобой делал.
- Это верно, - согласился я.
- И делали это с тобой против твоей воли.
- Да.
- А теперь ты беспомощен, как лист на ветру.
- Да. Так и есть.

на англ и исп

"I'm so far away from the sky where I was born. Immense nostalgia invades my thoughts. Now that I am so alone and sad like a leaf in the wind, sometimes I want to weep, sometimes I want to laugh with longing."

(Que lejos estoy del cielo donde he nacido. Inmensa nostalgia invade mi pensamiento. Ahora que estoy tan solo y triste cual hoja al viento, quisiera llorar, quisiera reir de sentimiento.)

[свернуть]

[Nancy]

Сказки о силе. Глава 1. Свидание со знанием

Пять условий для одинокой птицы:

Первое: до высшей точки она долетает;
Второе: по компании она не страдает, даже таких птиц, как она;
Третье: клюв ее направлен в небо;
Четвертое: нет у ней окраски определенной;
Пятое: и поет она очень тихо.

Сан-Хуан де ла Крус, «Беседы о свете и любви»

[Nancy]

Сказки о силе.Глава 1. Должен верить

- Помнишь, ты читал мне стихотворение, - сказал он, отводя глаза. - О человеке, который дал обет умереть в Париже. Как там?

Это было стихотворение Сесара Вальехо "Черный камень на белом камне". Я не раз читал ему по его просьбе первые две строфы.

Я умру в Париже, когда идет дождь,
В день, который я уже помню.
Я умру в Париже - и не убегу прочь
Может быть, осенью, в среду, как сегодня.
Это будет среда, потому что сегодня,
Когда я пишу эти строки - среда.
Я костями чувствую Поворот,
И никогда как сегодня за весь мой путь
Я не видел себя настолько одиноким.

Почему-то всегда эти строки вызывали у меня чувство невыразимой печали.

Дон Хуан сказал, что я должен верить, что у умирающего было достаточно личной силы, чтобы самому избрать улицы Мехико местом своей смерти.

[Nancy]

Дар Орла. Глава 2. Совместное видение

В конце дня на этой скамейке стихотворение Сесара Вальехо, казалось, подвело черту под его особым чувством тоски. Я прочитал его ла Горде по памяти, не столько ради нее, сколько ради себя.

Интересно, что она делает в этот час,
Моя милая Рита, девушка Анд,
Мой легкий тростник, девушка дикой вишни,
Теперь, когда усталость душит меня
И кровь засыпает, как ленивый коньяк.
Интересно, что она делает теми руками,
Которые с постоянной прилежностью
Гладили крахмальное белье
После полудня.
Теперь, когда этот дождь уносит
Мое желание идти дальше,
Интересно, что стало с ее юбкой с каймой,
С ее вечным трудом, с ее походкой,
С ее запахом весеннего сахарного
Тростника, обычного в тех местах.
Она, должно быть, в дверях
Смотрит на быстро несущиеся облака,
Дикая птица на крыше издает свой крик,
И, взглянув, она наконец скажет:
"Господи, как холодно!"

английский

I wonder what she is doing at this hour

my Andean and sweet Rita

of reeds and wild cherry trees.

Now that this weariness chokes me,

and blood dozes off,

like lazy brandy inside me.

I wonder what she is doing with those hands

that in attitude of penitence

used to iron starchy whiteness,

in the afternoons.

Now that this rain is taking away

my desire to go on.

I wonder what has become of her skirt with lace;

of her toils; of her walk;

of her scent of spring sugar cane from that place.

She must be at the door,

gazing at a fast moving cloud.

A wild bird on the tile roof will let out a call;

and shivering she will say at last, "Jesus, it's cold!"

[свернуть]

[Nancy]

Дар Орла. Глава 15. Пернатый змей

Дон Хенаро, всегда подшучивавший над моими поэтическими наклонностями, попросил меня громко продекламировать стихотворение. Он сказал, что хочет суммировать свои сантименты и свои рекомендации стихотворением, прославляющим жизнь, смерть и смех. Он имел в виду отрывок из поэму Хосе Горостизы "Смерть без конца".

Женщина-нагваль вручила мне книгу, и я прочел тот отрывок, который всегда нравился дону Хуану и дону Хенаро.

О, какая слепая радость!
Какое огромное желание!
Пользоваться воздухом, которым мы дышим,
Ртом, глазами, рукой.
Какое горячее нетерпение
Потратить всего себя без остатка
В одном-единственном взрыве смеха.
О, эта наглая выскочка смерть,
Добивающая нас издалека,
Дотянувшись до нас через удовольствия,
Которые мы находим
В ничтожной ласке,
В чашке чая...

[Nancy]

Отдельная реальность. Вторая глава

23 мая 1968

Мы говорили об Оахаке. Я рассказал дону Хуану, как однажды попал в этот город в базарный день, когда толпы индейцев со всей округи стекаются на рынок торговать продуктами и разными мелочами. Особенно меня заинтересовал продавец лекарственных растений. У него был деревянный лоток, а на лотке — баночки с высушенными и размолотыми травами. Одну баночку он держал в руке и, стоя посреди улицы, громко распевал речитативом довольно занятную песенку:

Составы против мух, блох, клещей и комаров

Средства для свиней, коз, коней и для коров

И для людей лекарства — не нужно докторов

Корь, свинка и подагра с ревматизмом не страшны

Лекарства для желудка, сердца, печени, спины

Подходите, леди и джентльмены

Имеем лекарства от любых болезней

Составы против мух, блох, клещей и комаров...

Спойлер

We were talking about Oaxaca. I told don Juan that once I had arrived in the city on a day when the market was open, a day when scores of Indians from all over the area flock to town to sell food and all kinds of trinkets. I mentioned that I was particularly interested in a man who was selling medicinal plants. He carried a wooden kit in which he kept a number of small jars with dry, shredded plants, and he stood in the middle of the street holding one jar, yelling a very peculiar singsong.
"I bring here," he would say, "for fleas, flies, mosquitoes, and lice.
"Also for pigs, horses, goats, and cows.
"I have here for all the maladies of man.
"The mumps, the measles, rheumatism, and gout
"I bring here for the heart, the liver, the stomach, and the loin.
"Come near, ladies and gentlemen.
"I bring here for fleas, flies, mosquitoes, and lice."

[свернуть]